Кесарю кесарево, Пушкину пушКИНО

Пушкин попал в шоу­бизнес. В преддверии 171­й годовщины со дня смерти поэта «Речь» попыталась разобраться, хоронить ли классика или праздновать его второе рождение
Ровно год назад, к 170­летию дуэли Пушкина, в редакции «Речи» обдумывали акцию «Отомсти Дантесу». Представьте себе тир, портрет убийцы русского классика вместо мишени, стрелок в цилиндре с одной пулей в магазине… И очередь из желающих дырочкой украсить холеный лоб проклятого француза. Замысел так и не был воплощен. Думается, к счастью. Зато мишенью стал Пушкин: в минувшем году отечественные кинематографисты «выстрелили» в поэта из двустволки. Наряду с человеком­пауком человек­поэт Пушкин успел сделаться одним из главных киногероев страны и «засветиться» аж в двух широкоэкранных проектах («Пушкин. Последняя дуэль» и «1814»). О том, полезно или вредно с попкорном в одной руке и пивом в другой внимать главному поэту страны, «Речь» спросила череповецких филологов, методистов, учителей, артистов и художников, для которых Пушкин и его произведения — не пустой звук. И, как выяснилось, не объемный звук Dolby, коим оборудованы кинотеатры.

В деле развенчивания хрестоматийного глянца, которым Александр Сергеевич, будто его памятник снегом, был занесен годами официальной пропаганды, наши земляки не остались в стороне. Писатель Владимир Аринин почти десять лет назад выпустил невероятным для биографического жанра тиражом книгу «Неразгаданные тайны Пушкина», в которой изобразил классика человеком, которому не чуждо ничто человеческое, и выдал «пароли и явки» его бесчисленных любовных увлечений. Книга стала бестселлером, но общества не взорвала. Учителя русского языка и литературы бросили короткий взгляд из­под очков на сие творение и, не почувствовав опасности для того, кто выше Александрийского столпа, вернулись к повседневным заботам. Сегодняшнее появление Пушкина на экране пугает куда больше, благо есть примеры. После сериала «Есенин», говорят, некоторые ученики, выдавая на уроке биографию поэта, сферу деятельности «писал стихи» ставили четвертой по значимости после «пил», «гулял с барышнями» и «дрался». Сейчас же есть обоснованные опасения, что отрок, по­смотревший детектив «1814», в котором «Саша маленький с кудрявой головой» ловит маньяка­убийцу, может к поэту, прозаику и историку Пушкину присовокупить, пожалуй, следователя. «Наши ученики читают мало, а смотрят много, — считает методист МОУДО «Центр повышения квалификации» Татьяна Петух. — Критичного отношения к тому, что они слышат и видят, у них еще не выработалось. Если показали — значит, правда. Доказать обратное уже нельзя. К фильмам о классиках, вышедшим в по­следнее время, отношусь негативно. Как, впрочем, и большинство моих коллег. Наверное, такое наше восприятие связано с тем, что мы с пиететом относимся к нашим писателям. Но не только поэтому. Я против однобокого взгляда. Ведь со­временный кинематограф что делает? Он пытается показать поэта и писателя как обычного человека. Но ведь это тоже неверно. В школе мы не ставим своей задачей раскрыть писателя как человека. В личности любого человека, а тем паче гениального, слишком много разного намешано — даже взрослые не всегда смогут разобраться в мотивации поступков гения. Дети же верят этим фильмам, а у специалистов к создателям псевдоисторического кино, как правило, множество вопросов».

Доктор филологических наук и директор гуманитарного института ЧГУ Александр Чернов вопросов не задает, потому что ответы имеет. В частности, по поводу того, что педагоги и ученые сами упустили Пушкина из своих рук. Не сумели заинтересовать, сделать его примером для подрастающего поколения. Тут и ЕГЭ с его вниманием к фактам, датам, названиям, а не к личности писателя и сути его творений. Тут и академики­пушкинисты, переживающие застой и не способные предложить свежий взгляд на классика. Брошенного Пушкина с удовольствием подобрал шоу­бизнес — не исключено, что скоро кто­нибудь из «Фабрики звезд» будет помнить «чудное мгновенье» под синтезатор и с подтанцовкой. «В самом факте появления Пушкина собственной персоной на экране ничего страшного, на мой взгляд, нет, — говорит Александр Валентинович. — Это нормальное культурное мифотворчество и вполне естественный процесс, отражающий современное отношение к классику. Что меня пугает в этой ситуации — это попытка режиссеров и сценаристов выдать легковерному зрителю собственные интерпретации за исторически достоверные документы, а также скандализировать биографию всеми признанного гения. Чем громче скандал, тем больше внимания и выше касса. А это уже нехорошо. Ведь очень часто такие перевороты базируются, к сожалению, на крайне слабом знании историче­ской фактуры. Очень жаль, что богатые возможности, изначально заложенные в образах великих людей и историях из их жизни, не используются. В реальной жизни того же Пушкина огромное количество материала, который мог бы лечь в основу любого детектива, самого закрученного. А вместо этого изобретают псевдосюжеты и псевдособытия. И весь этот исторический мусор засоряет представления людей, в особенности молодежи, о той или иной личности». Однако умный и внимательный человек всегда найдет полезную вещь на любой свалке. Александр Чернов ее обнаружил с легкостью: «Любая экранизация, даже самая вздорная, есть отличный повод, чтобы ее обсудить, организовать дискуссию и полемику».

Не того Пушкина на стенку подвесили. Ой не того. Череповецкий художник Евгений Мартышев, немало кистей и карандашей сточивший, запечатляя Пушкина и его персонажей, уверен: нелюбовь к Пушкину начинается с портрета классика на серо­салатовой стене кабинета литературы. Добро бы копии картин Кипренского или Тропинина, а то ведь такое понавесят… Еще Булгаковым замечено: плохо нарисованный Пушкин тут же становится гоголевским Ноздревым. Бакенбарды всклокочены, в лице никакого выражения. «Уж лучше бы повесили изображение тех пригорков, лесов и лугов, которые вдохновляли Александра Сергеевича на творчество», — предлагает Евгений Мартышев. Который, кроме того, признается, что подлинные черты лица Пушкина знает как никто другой. И не только потому, что в армейские годы служил в Царском Селе и надышался пушкинским воздухом. На своей стенке Мартышев не портрет повесил, а посмертную маску поэта, подаренную незадолго до смерти бывшим ее владельцем — другом и известным актером Георгием Жженовым. «Я никогда не писал классических портретов Пушкина, — признается художник. — Старался изобразить его в особом ракурсе, а еще лучше в движении. На его маску часто смотрю подолгу, она подсказывает мне темы и настроение».

Для другого интерпретатора, актера Камерного театра Николая Филатова, посмертная маска — главный враг. Его задача — не застывший образ привести на сцену, а живого человека. Пушкина Николаю пока сыграть не удалось, хотя, по слухам, замысел постановки о жизни автора «Евгения Онегина» в театре вынашивается. Зато побывал в образе другого гения, Батюшкова — современника и друга Пушкина. «Пьеса очень пафосная была, — вспоминает артист Филатов. — Батюшков там на каждой странице стихи декламирует. Мы долго думали, как его подать. Решили приблизить его к обычному нормальному человеку. Ведь у него тяжелая судьба была, любилось и творилось очень трудно. Война 1812 года, сумасшествие на закате жизни. А что касается Пушкина… Вы фильм «Амадеус» не смотрели? Там про Моцарта. Мне очень близко такое восприятие гения. До того, как посмотрел кино, представлял его себе совсем иначе. Трудолюбивый человек, серьезный и немного скучный трудяга. А в фильме он простой парень, веселый, энергичный, влюбленный в жизнь. Если мне когда­нибудь предложат роль Пушкина, я сыграю его так же».

Сергей Виноградов
№18(22181)
01.02.2008