Черт в склянке

В реабилитационном центре для наркозависимых с пагубным пристрастием борются при помощи молитвы
Люди готовят прожекты — как избавиться от наркомании за несколько дней. Кто-то вспоминает про перенаселение планеты и предлагает «этих нелюдей» согнать на остров и разом перестрелять. Потому что хороший наркоман — мертвый наркоман. Кто-то открывает реабилитационные центры, где лечение стоит так же дорого, как и полет в космос. Родители наркоманов продают квартиры, а делающие бизнес на обещаниях избавить от зависимости граждане гребут и гребут деньги. А другие вспоминают про Бога, говорят о вере и практически бесплатно берут к себе тех, кто уже не нужен даже собст­венным родителям. Реабилитационные центры, организованные адептами неправославной веры, появляются по всей стране. С ними воюют все, кому не лень: власти, православная церковь и даже некоторые мамы-папы. Мол, пусть лучше наш ребенок будет зависим от героина — кокаина — метадона, чем от вашего непонятного Бога.

Другие песни.Недалеко от Белозерска уже почти шесть лет существует подобный реабилитационный центр. Протестантский. Там уверяют, что кроме смерти и зоны у наркомана есть еще одна дорога. Но для того, чтобы увидеть ее, нужно поверить. Прежде всего в Бога. В то, что только он может дать силы пережить ломку, а потом навсегда отказаться от наркотиков. Руководители реабилитационного центра давно готовы делиться своим опытом, да только и в Вологде, и в Череповце на них смотрят как на опасных сумасшедших и в сотый раз повторяют, что наркомания у нас не лечится. А Бог? — покажите нам его, и мы, может быть, поверим. В центре под Белозерском пока готовы показать только девушек и молодых людей, которые 8 — 12 лет зависели от героина, а теперь о наркотиках стараются не вспоминать. Это они раньше ради двух граммов героина, распродавая последнее, хором пели реквием по своей мечте: ни семьи, ни друзей, ни работы. Сейчас у них другие песни. С утра — молитва, вечером снова молитва. И больше не надо искать пути в иные миры, приводящие в мир иной. Ограничение и наказание.Попасть в реабилитационный центр можно только после предварительной беседы с его директором Аллой Забродиной. Она рассказывает о жестких правилах, которые существуют в центре. Нельзя пить, курить, колоться, воровать, лгать и даже оставаться наедине девушке с молодым человеком тоже нельзя. За нарушение любого из этих правил наказание всегда одно: собирай вещи и езжай-ка домой. В небольшом двухэтажном кирпичном здании центра могут жить 18 человек. Сейчас там 15. Этот «недобор» объясняют просто. Лето и начало осени — так называемое маковое время. Молодые наркоманы отправляются «собирать урожай»: ходят по дачным участкам и воруют мак. К осени их запасы заканчиваются, а денег на героин или кокаин, как правило, нет. Вот и приезжают в Белозерск многие наркоманы уже в состоянии ломки. В Череповце среди них даже ходит такая присказка: хочешь переломаться — езжай в Белозерск.

— У нас нет никаких медикаментов. Мы лечим не таблетками, — говорит Алла Забродина.— Я очень хорошо понимаю, что наркоманы — это одержимые люди, у них уже не осталось ничего дорогого. Только обколотая жизнь. И, кроме любви, их уже ничто не остановит. Ничто. Но я знаю и то, что они прежде всего люди, и они должны жить. Сейчас мы ничего от них взамен не требуем. Да они и дать-то ничего не могут. Зато могу я. Я говорю им, что Бог их любит, что их жизни для него драгоценны.

Помогите мне.По статистике, которую ведут в центре, из десяти наркоманов выдерживает годичный курс реабилитации один человек. Кто-то, пережив ломку, через пару дней покидает центр, другие остаются на месяц-два и тоже потом уходят. А после пишут и пишут письма. Из тюрьмы, из подворотен и подвалов, а если очень повезло, то пока еще из своего дома: «Здравствуйте, Алла Васильевна. Вот решил написать вам. Хочу попросить у вас прощения за то, что не послушал вас тогда и поступил, как считал нужным. Теперь-то я на свои силы не надеюсь вовсе, потому как я и в Боге, вернее, в вере, очень слаб. А впереди туман. Откровенно говоря, в вере я вообще никакой. Я не знаю, что мне делать, Алла Васильевна. Пытаюсь читать Библию и ничего не понимаю, ни строчки. Пытаюсь молиться и не могу связать двух слов. Алла Васильевна, посоветуйте мне, пожалуйста, как быть, как бороться с самим собой. В душе постоянно идет борьба добра со злом, и мне кажется, что зло все чаще побеждает и перевешивает. Я понимаю, что моя дальнейшая жизнь без Бога — это темный лес, мрак и болото. Но как прийти к Богу, я не знаю. Пожалуйста, помогите мне. Вот и все. Извините меня, если что-то не так пишу. Пусть Бог хранит вас. До свидания».

Это письмо Алла Забродина получила из колонии. Там четыре года будет сидеть ее бывший воспитанник, а ныне арестант номер N. За воровство.

Работа и молитва.Для тех, кто все-таки решил остаться в реабилитационном центре, утро начинается всегда одинаково. Первыми в пять утра встают фермеры. В прошлом наркоманы или алкоголики. До завтрака им надо накормить около 40 куриц и надоить несколько ведер молока. В центре свое большое хозяйство — двадцать коров, несколько быков, гуси. Потом в шесть утра поднимается Юля. Семь лет подряд она не представляла своей жизни без героина и с легким презрением относилась к тем, кто никогда не «улетал». Теперь почти год работает на кухне центра. Готовит супы и каши почти на 20 человек. Остальные поднимаются в семь. Через полчаса все собираются в большой комнате, где на стене красными буквами написано, что Христос умер и воскрес за тебя. Минут сорок читают Библию. Начинает один из служителей (когда-то и они были наркоманами, теперь объясняют другим, как забыть об игле). За ним по очереди читают все остальные. Завтрак. Потом работа. Обед. Работа. После ужина проповедь. Несколько часов свободного времени, и в десять вечера отбой. Первыми встают фермеры…Люди и судьбы.— Единственное, что мы от них все-таки требуем, — это послушание, — говорит Алла Забродина. — Однажды привели ко мне молодого человека, кандидата наук. Зовут Антон, 29 лет, наркоман со стажем. Как только он услышал о наших правилах, сразу заявил, что в наш центр — ни ногой. Это, видите ли, насилие над личностью. А то, что он, употребляя наркотики, со своими родителями творил, это все нормально, это не насилие! Так и пришлось родителям 12 дней держать его в московской закрытой клинике за 50 тыс. долларов. Для сравнения: у нас в месяц родители наркоманов платят по 1500 рублей — только на еду.

У Юли в ее 25 лет тоже было практиче­ски все: и родители с друзьями, и любимая работа, и деньги. За семь лет употребления наркотиков — четыре клинические смерти, четыре передозировки. Ее вытаскивали практически с того света, точнее, из ада. Был любимый человек, который, как это обычно бывает, и посадил на иглу. Был маленький сын.

— Становиться наркоманкой я не собиралась. Все началось с развлечения, с глупого любопытства. Сначала марихуана. Потом героин. Я очень хорошо зарабатывала, поэтому проблем с новой дозой практически не было. Первое время, конечно, был кайф. С чем бы сравнить? Ну, представь, что ты несколько дней вообще ничего не ела. И тут перед тобой на стол ставят огромное блюдо любимого супа или, скажем, жареной картошки с луком. Ты набрасываешься на еду, забываешь обо всем на свете и ешь-ешь-ешь. Вот это примерно и испытывают наркоманы после новой дозы. И никаких новых миров, никаких полетов в поднебесной. Все это выдумки. А потом ломка. Это ужасные головные боли, а кости как будто разрывает на части. Представь, ты сильно ударишься ногой об острый угол. Очень больно. А у нас так болит все тело. Нельзя ни стоять, ни лежать. В голове только одно — новая доза. Купить! Прямо сейчас! И считай, что тебе повезло, если такая боль держится пару дней. Некоторые ломаются неделями. Очень страшно и хочется кричать. Но сильнее всего меня напугало другое. Однажды ко мне подошли на работе и сказали, что с этой минуты я здесь больше не работаю. Денег на героин больше не было. Я просила и даже требовала у родителей. Чем только им не угрожала, говорила, что не переживу новую ломку. Мама со слезами на глазах давала деньги. Потом мама же привезла меня в этот реабилитационный центр. Вначале я думала, что не смогу прожить здесь и месяца, но как видишь…

Несколько недель — и Юля перестанет быть реабилитантом. Ее год практически на исходе. На все вопросы, сможет ли она удержаться и не вернуться к наркотикам, Юля лишь улыбается и напевает: «Мой Господь, верю я — ты со мной». На работе ее снова ждут, дома готовит большой праздник мама. Второй день рождения как-никак. Сыну Леше два года. Он думает, что его мама живет в фотографии, и, раскрыв рот, слушает бабушку, которая уверяет, что это совсем не так. И все-таки Юля — счастливый случай. Чаще бывает иначе.

Кость в горле.— У меня здесь есть такие, у кого уже умерли все близкие. Есть те, кто жил на помойке. Кого-то споил собственный отец. А есть и военный офицер. Прошел Чечню, да видно что-то в нем не выдержало войны. Есть воры и проститутки. И даже люди с двумя высшими образованиями, — рассказывает Алла Забродина, — Сейчас умирает меньше наркоманов, чем в том же 1998 году. Но это только потому, что «старые» уже на кладбище, а «новые» еще не успели наиграться. Москва в день потребляет тонну героина. Вы представляете, какие там деньги крутятся? Поэтому любой христианский центр — как кость в горле. Маленькая, я очень маленькая кость. Но все-таки.

После дозы героина они забывают. Забывают, как надо работать, как надо отдыхать, как выражать себя, как чувствовать. Они живут в другом мире. Они посвящают свою любовь Мише (нет в живых), Оксане (нет в живых), Антону (тяжелый психоз после очередной ломки и двух клинических смертей), Саше (необратимые изменения в психике). Они пускают по венам «сказку» и играют в «свободу» — игрушку, без которой не могут те, кто не желает выбирать ни пепси, ни жизнь. доза героина — и плевать, чем сегодня придется платить за новую. А завтра… Да кто сказал, что это завтра когда-то наступит?

P.S. За все шесть лет существования реабилитационного центра его руководители не получили ни копейки помощи от власти. Просили у губернатора Вячеслава Позгалева, писали даже Чубайсу. Без ответа. Когда центр только открывался, на всех не хватало еды. Звонили на пищевые базы. Кто-то давал просроченные продукты, кто-то отвечал, что лучше выбросит на помойку, чем подаст наркоманам.

Екатерина дементьева
№169(21836)
08.09.2006