Хвост трубой

Дмитрий Нагиев, сыгравший кота Мартына на череповецкой сцене, признался в нелюбви к кошкам Скандальный спектакль «Кыся» собрал полный зал Дворца металлургов. В этом сезоне череповчане неоднократно выражали столичным знаменитостям свое «фи», игнорируя их концерты и спектакли. Знаменитый ведущий программ «Окна» и «Большие гонки» такой участи избежал. За возможность лицезреть звездного шоумена Дмитрия Нагиева, ползающего на четвереньках, фыркающего, мяукающего и зубами хватающего кусок колбасы из рук «хозяина» Игоря Лифанова, череповчане не пожалели тысячу и более рублей. (На фото — Дмитрий Нагиев и Игорь Лифанов.)
После просмотра спектакля «Кыся», показанного на сцене Дворца металлургов в минувшую среду, хочется присоседить к словам мудреца «хорошо, что коровы не летают» свое изречение. Хорошо, что кошки не разговаривают. В течение трех часов и двух действий персонаж Дмитрия Нагиева, кот по имени Мартын, справляет малую и крупную нужду, занимается личной жизнью со всеми героями, кто ходит на четвереньках, и выражается исключительно матом. Даже бывалые театралы, пережившие антрепризу 90­х годов, были шокированы. Но те же бывалые в конце спектакля заливались слезами. Актеры доказали, что умеют не только низко опускаться, но и высоко подпрыгивать.
Лирические кусочки в повести «Кыся» известного советского сценариста Владимира Кунина («Хроника пикиру­ющего бомбардировщика», «Интердевочка» и др.) имеются, и они очень сильны. Особенно пронзительны признания Мартына в любви к родному Санкт­Петербургу — думается, в эти монологи коренной питерец Нагиев вложил немало личного. Фактически же спектакль рассказывает о том, что эгоист Мартын, которого интересовала беготня по крышам и кошачьи свадьбы, проникается коллективизмом и любовью к роду людскому. От писателя Шуры Мартын не по своей воле попадает к безымянному водиле, сыгранному звездой кинострелялок Игорем Лифановым. Оба хозяина страшно одиноки и вечно нетрезвы, а потому любят беседовать с котом Мартыном и чесать ему живот. Лучшие сцены в спектакле те, в которых Нагиев и Лифанов, оставив кунинский текст с его нецензурностями, принимаются за безмолвный диалог человека и кота. Лучше подобный материал играли — на моей памяти — лишь Куклачев и его кот Борис. Невероятно «близкое к тексту» фырканье, урчание и походка, которые демонстрирует Нагиев, выдают его глубочайшее проникновение в роль и незаурядную наблюдательность. За девять лет, которые идет по всей стране руганная­переруганная «Кыся», Дмитрий Нагиев сменил прическу (старую можно увидеть на афише) и стал вдвое мускулистее.
Интервью у артиста и шоумена мы брали за час до спектакля в пустом зрительном зале Дворца металлургов. На этом, прямо скажем, неординарном месте настоял сам Нагиев, который вышел к журналистам в солнцезащитных очках, распространяя сильный запах дорогого парфюма. Почти тут же выяснилось, что к аромату у актера особое отношение. «Нет, любви к пустому залу у меня нет, но я не люблю принимать корреспондентов в гримерках, — объяснил Дмитрий. — У вас во дворце еще ничего, но в других городах из гримерки хочется бежать. Годы идут, но ничего в стране не меняется. По дороге на спектакль мы заехали на череповецкую заправку. Построено по европейским стандартам иностранным инвестором. Запах жуткий стоит в туалете. Почему, скажите мне, на точно такой же фин­ской или шведской заправке не воняет?»
— Ваш герой в спектакле «Кыся» к запахам относится спокойнее. А вы вообще кошек любите?
— Я обожаю животных, но вот именно котов отчего­то не люблю, поэтому и дома у себя не завел и никогда не заведу кошку. Но это не значит, что я не люблю играть кота. Я, к примеру, не люблю и боюсь Кощея Бессмертного, но с удоволь­ствием бы его сыграл.
— В одной из серий «Осторожно, Задов» к вашему персонажу приезжает некая Тамара из Череповца. А кроме этого вас что­то связывает с нашим городом?
— Когда­то по молодости я здесь бывал по дороге в армию. Больше ничего с Череповцом меня не связывает. К счастью. Объясню почему: по моему твердому убеждению, если в этой стране и рождаться, то только в Петербурге. Мне повезло. Ехал сейчас на машине между Вологдой и Череповцом, и мне почему­то все время вспоминалась дорога из Франции в Люксембург, по которой я ехал на днях на съемки. Вроде те же поля, те же люди… Но почему­то я там постоянно смотрю в окно, а здесь этого делать не хочется.
— Об эмиграции не задумывались?
— (Энергично машет руками.) Да нет, что вы. То, что я сейчас говорю, не более чем колебание воздуха. Есть мечты просыпаться утром и смотреть на море, потягивая кофе. Мечты, но не стремления. Я родился в России и принадлежу России, люблю ее, плачу за нее, а на Западе я никому не нужен. Хотя попытки учить английский я предпринимаю.
— В Интернете пишут, что вы служили в Вологодской области…
— Пускай пишут, я не хочу комментировать эту тему. У меня остались жуткие воспоминания об этом периоде, которые воскресают всякий раз, когда я ради съемок оказываюсь в военных частях. Мое раздражение военной службой начинается с формы и заканчивается уставом.
— Выходит, ваш комиче­ский прапорщик Задов был придуман как месть за неудачную службу актера Нагиева?
— Совсем нет. Я не считаю, что искусство может и должно кому­то мстить. Ни с кем квитаться я не хотел, это была потуга вас посмешить.
— Ваша карьера разделяется на несколько этапов — в каждый из них вы входите с новыми ролями и внешностью. У нынешнего Нагиева и длинноволосого худощавого паренька, который вел музыкальные программы на питерском ТВ в 90­е годы, нет почти ничего общего. Сознательно меняете имидж или так жизнь складывается?
— Вы с такой ностальгией и сожалением вспомнили про того паренька, что я подумал, будто тогда был лучше, чем сейчас. Нет, мне кажется, что я меняюсь в лучшую сторону. На все перемены я иду сознательно, потому что не хочу быть смешным. Когда все ведущие в конце 90­х отпустили волосы, я принял решение их отрезать. Мои поклонники растут, и я хочу расти вместе с ними.
— Вы свое будущее связываете с телевидением? За десять лет ваш образ претерпел метаморфозу от, уж простите, довольно мерзопакост­ного ведущего программы «Окна» до бравого спортсмена в «Больших гонках». А каким вы предстанете на голубых экранах в будущем?
— Могу сказать, что телевидение мне до сих пор интересно как площадка. Я считаю, что меня не используют в том объеме, в котором я могу работать. Я веду спортивные передачи, тогда как к спорту имею мало отношения. Вместе с тем я стараюсь делать свою работу хорошо. Больше всего радует, что кино меня наконец­то приняло. После скандальных «Окон» был довольно продолжительный период, когда я постоянно слышал: «талантливый парень, но в моем фильме его не будет». В последний год кинемато­граф развернулся ко мне лицом — я снялся в девяти картинах, в 2009 году у меня было двести съемочных дней.
— Кого играете?
— Разных людей, но в основном отрицательные роли. Видимо, что­то в моем характере и внешности заставляет режиссеров приглашать меня на роли мерзавцев. А я только рад: эти роли интереснее. Но недавно сыграл первую по­настоящему положительную роль — влюбленного агента спецслужб. По­моему, получилось.
— После бешеной популярности «Камеди клаб» многие звезды юмора напряглись и озлобились против конкурентов. А вы у них в фильмах играете — к примеру, в «Самом лучшем фильме» Геннадия Малахова очень едко спародировали. Коллега по Первому каналу не обиделся?
— С ребятами из «Камеди…» я дружу. Не со всеми, а с Гариком Харламовым и Тимуром Батрутдиновым. Кстати, минут двадцать назад мне по делу звонил директор «Камеди клаба». Что касается пародии на Геннадия Малахова, то она получилась почти спонтанно — эту роль было некому играть, и меня попросили подставить плечо. До меня не доходили сведения, что Малахов на меня обиделся. Да если честно, мне это и неважно — очень уж он смешной дядька, чтобы обходить стороной его персону.

Сергей ВИНОГРАДОВ №47(22701) 19.03.2010