Валерий Золотухин: «В молодости мы с Высоцким поклялись не сниматься друг без друга»

Такого в Череповце давно не бывало. На творческий вечер Валерия Золотухина зрители шли с билетами, где была начертана фамилия другого великого актера — Валентина Гафта. За два дня, с тех пор как стало известно о болезни Гафта и готовности Золотухина подменить коллегу, предупредить смогли лишь малую часть зрителей. Впрочем, недовольного гудения в зале удалось избежать. Узрев до начала вечера Бумбараша в холле Дворца химиков, торгующего своими книгами, зрители выбирали одно из двух направлений: в очередь, за книжками и автографами, или в кассу — менять билеты на деньги. Первых, впрочем, было несравнимо больше.
«В моей жизни такое случалось не раз, — отвечает актер на вопрос корреспондента «Речи» о подменах в его карьере. — Однажды, к примеру, Савелия Крамарова подменял. Там организаторы куда подлее поступили — ни меня, ни зрителей не предупредили. Выхожу на сцену с гитарой, улыбка во все лицо, а в зале ступор. В чем дело? В таких случаях всегда очень много усилий тратится на покорение публики, которая, естественно, считает, что ее обманули». Череповецкую публику Золотухин покорил довольно просто — сделал ход конем. То бишь запел «Ходят кони», свою визитную карточку и бессменного лидера хит­парада застольных композиций. Публика тут же оттаяла и о Гафте и думать забыла.

Следующие два с половиной часа были потрачены на рассказы о встречах Золотухина с великими мира сего. Прежде всего с Владимиром Высоцким, который считал Золотухина лучшим другом. «Часто задают вопрос, почему у нас с Володей биографии почти одинаковые, — рассказывает Золотухин. — Открою секрет: в молодые годы, когда оба еще неизвестные были, мы дали друг другу дурацкую клятву друг без друга не сниматься. Так долгие годы и шло — его или меня зовут в кино, а мы условие ставим: без Володьки или Валерки, дескать, не пойду. Так вот он меня в «Интервенцию» спродюсировал, а я его в «Хозяина тайги» пробил». Кстати, во время съемок последнего Золотухин неплохо «наварился» на друге. На время съемок поселили приятелей в одной избе, около которой днем и ночью толпился народ из окрестных деревень с целью посмотреть на живого Высоцкого. Золотухин понял спрос: взгляд на мэтра был оценен в банку молока или «поллитру» самогонки, которые местное население таскало Золотухину, а тот взамен, выстроив «экскурсантов» во дворе, по­дружески вызывал барда из избы по выдуманному поводу. «Прости ты меня, Володенька, — со слезами на глазах покаялся актер с череповецкой сцены. — Чего бы я сейчас ни отдал, чтобы взглянуть на тебя одним глазком!»

Кстати, о молоке и самогонке. В последние годы Валерий Золотухин предпочитает первое второй, а бывали годы, когда… «Я ведь и «Бумбараша» чуть не проспал, — признался актер корреспонденту «Речи». — Меня тогда сняли с роли в фильме «Яков Богомолов» — роль была выигрышная, после нее я надеялся оказаться в одном ампула с благородными актерами вроде Смоктуновского и Баталова. Очень тогда хотелось доказать всем, что могу играть не только милиционеров. С расстройства я, признаюсь, запил. Через дорогу от моего дома винный магазин стоял, и я прямо­таки поселился под яблонькой, которая там рядышком росла. Три дня дома не был. А там меня телеграмма ждала с приглашением на съемки «Бумбараша». Но вот уже восемь с половиной лет как веду трезвую жизнь. 60­летие и 65­летие отметил без спиртного, да и все последующие юбилеи на сухую пойдут».

— Бумбарашем вас называют все: коллеги, зрители, журналисты и даже власть имущие. Не обижаетесь, что не Валерием Сергеевичем?

— Да нет, что вы, я многим обязан в своей жизни этой роли. Хотя в то время, когда мы ставили фильм, никто не думал, что он станет культовым. Я вообще попал туда почти случайно — пробы отработал нехотя, я ведь думал, что в другом фильме сниматься буду. К тому же на Бумбараша фактически был утвержден Михаил Кононов. В итоге взяли меня. В историю вошла фраза, ее многие вспоминают, будто я сказал режиссеру: «Если хочешь снять хороший фильм, возьми Кононова, а если хочешь заглянуть в вечность, выбери меня». Не припомню, чтобы я такое произносил, но фраза мне нравится и я никого не разуверяю относительно ее авторства. Приписывают мне, и ладно.

— Прозвище Бумбараш в последние годы с вами оспаривает Евгений Миронов, который играет эту роль в театре и, говорят, очень успешно. Не ревнуете?

— Да что вы, театр с кино вообще не могут конкурировать, это совершенно разные вещи. Хотя на Женю­Бумбараша, конечно, сходил посмотреть. Мне очень понравился спектакль, особенно как Миронов играет и поет. Един­ственное, что немного покоробило, это то, что они ушли в сплошную развлекуху и пародию, хотя ма­териал дает массу возможностей.

— Как полагаете, если бы Шукшин и Высоцкий дожили до сегодняшнего дня, чем бы они занимались: бегали и искали спонсоров для своих картин, мирились с тем, что их не пускают в телевизор, а фильмы не идут на больших экранах?

— (После долгой паузы.) Вопрос наивный, уж извините. Но я отвечу. Эти люди были настолько мощные и талантливые, что они нашли бы свою тему и в сегодняшнем дне. Я думаю, они бы очень обрадовались, что цензура ушла и они могут печатать и говорить все, что считают нужным. По поводу Высоцкого скажу дополнительно. Он бы ни в коем случае не стал критиковать власть, как многие думают: вот, дескать, был бы жив Высоцкий, он бы показал кое­кому. В том­то все и дело, что не стал бы он никому ничего показывать. Володя был патриотом своего отечества, которое в пору его жизни было советским. Да, ему не нравился ввод войск в Афганистан, но вряд ли ему, сыну кадрового военного, могло прийти в голову клеймить это в своих песнях. Он же был вне политики. Вот Галич — публицист, а Высоцкий — чистый лирик.

— Почему исчезли поющие актеры? Из молодых, кажется, вообще никто не поет.

— Да нет, и Сережа Безруков, и Костя Хабенский — они неплохо поют. Просто на экране им не дают этого делать, не востребовано это сейчас, спроса нет. Пришел другой стиль. Ну представьте, если бы в «Ночном дозоре» я сел вдруг и запел? Зрители бы со стульев попадали от смеха.

— Как появилось в вашей жизни закадровое пение?

— Прорывной для себя вещью я считаю фильм «Иван Васильевич меняет профессию». Леониду Гайдаю показалось, что песню «Вдруг как в сказке скрипнула дверь» нужно исполнять звонко и задорно, а Куравлев не тянул. Вот меня и пригласили. Многие сейчас говорят мне, что наш «дуэт» смотрится как липа: вот Куравлев говорил своим голосом, а вот запел совершенно чужим. Я отвечаю: это вы сейчас узнаете голос Золотухина, а в начале 70­х годов он был неизвестен, и никому в голову не приходило, что Куравлев поет не сам. Потом я это дело оставил, потому что на киностудию стали приходить письма примерно такого содержания: «Почему мы слышим Золотухина, но не видим его? Может быть, если нельзя его увидеть, и слышать не обязательно?» В «Бумбараше» меня увидели и услышали, но песни поначалу были выброшены по требованию цензоров. Нам говорили: как так, мы призываем ребят в армию, а у вас «Наплевать, наплевать, надоело воевать, были мы солдаты, а теперь — до хаты»…

— Во время выступления вы вспоминали фильмы «Ночной дозор» и «Дневной дозор» — мол, благодаря им о вас узнало молодое поколение. Вы это со скрытой иронией и сарказмом говорили или серьезно?

— Абсолютно серьезно. Более того, с уважением к этому материалу. «Дозоры» — новая страничка в истории отечественного кино. Публику не обманешь, народ проголосовал ногами и рублем — сборы были грандиозные. Мне это принесло массу дивидендов, и снова, как волной, меня выбросило наверх. Было, если честно, очень обидно, когда Коля Бурляев крикнул мне на каком­то фестивале: «Это не «Дозор», а позор». Хотелось ответить: сделай что­нибудь подобное, а потом поговорим. Тимур Бекмамбетов — особое явление в нашем кинематографе. После «Дозоров» мы с ним не прекратили сотрудничества. Я озвучил мультфильм и кинофильм, которые выпустила его компания, а в одном фильме, который скоро выйдет на экраны, я даже небольшую роль сыграл.

— Бекмамбетов, который сейчас успешно работает в Голливуде, обещает протащить на Запад русских актеров. А оно им надо?

— Уверен, что ни они нам не нужны, ни мы им. У нас другие ценности, другой имидж даже. Русский актер силен и хорош, когда играет на родном языке. А когда говорит на иностранном языке, получается фальшиво: акцент слышен и мимика неподходящая. Правда, у меня недавно был довольно удачный опыт: в фильме «Приказано уничтожить» я сыграл Гитлера, причем для достоверности должен был говорить по­немецки. Учил я его монологи долго и тщательно. Получилось достоверно. В результате сотрудники ФСБ, которые просматривали фильм перед выходом на экран, сказали, что я говорю на немецком языке с австрийским акцентом. Но мы можем друг у друга учиться. К примеру, продюсерскому кино, которое сейчас и к нам пришло. Знаете, как у одного российского кинопродюсера спросили: в чем разница прежнего и нынешнего кино? Он ответил: «Актеры стали меньше пить». Наконец­то и у нас появились ответственность и дисциплина.

История от Валерия Золотухина.

— Снимался я тут у Никиты Михалкова в «Утомленных солнцем — 2». Играл капитана корабля. Снимаем сцену боя. Никита мне говорит: «А ты можешь после своего эмоционального монолога, обращенного к матросам, вдруг рухнуть на спину? Не бойся, тебя подхватят». Я говорю: «Да запросто». Репетируем. Падаю раз — Никита ловит, падаю другой — снова ловит. И вдруг как закричит съемочной группе: «У этого Бумбараша отсутствует чувство страха, он даже не обернулся, куда падает». Вечером в своем дневнике, а его веду ежедневно, записал: «Единственного артиста, которого Никита Михалков носил на руках, зовут Валерий Золотухин».

Сергей Виноградов
№231(22641)
11.12.2009