Крепкий орешек

В студенческие годы Андрей Широглазов набил шишек на кедровом промысле
«Речь» продолжает проект «Моя первая работа», в котором известные состоявшиеся череповчане рассказывают о первых трудовых опытах. Сибиряк по рождению и характеру, известный поэт, бард и журналист Андрей Широглазов в молодости ходил в тайгу, как на работу. С детства обученный выживать в тайге отцом и дедом, которые брали отпрыска в многодневные походы в лесную глушь, Андрей при первой же возможности использовал свои навыки на благо собственного кармана и семейного бюджета — после первого курса с приятелями завербовался в тайгу «бить шишку». В дальнейшем обучение на педагога в вузе Иркутска дало свои плоды, и в следующие каникулы Андрей Широглазов работал с другим «материалом» — воспитателем в пионерских лагерях.

«После первого курса мы с друзьями завербовались бить шишку в Саянах, — вспоминает поэт. — Нас было пятеро: два филолога, два историка и один журналист. Получили мы тогда прилично, но и работа была довольно тяжелая, трудиться приходилось с шести утра до одиннадцати вечера. Нас забросили в тайгу, жили в избушке, каждое утро ходили на делянки, километров за пять от жилища. Мы разбивались на бригады по два­три человека: один бьет по кедру, другие складывают упавшие шишки в мешки. Самое важное здесь — успеть вовремя спрятаться, чтобы не пострадать от падающих плодов, очень тяжелых. Мы хотя и были ребята шустрые, но постоянно ходили в синяках — от всех шишек не увернешься. Набранное за день отвозилось на тракторе к нашей избушке, где мы мололи и просеивали наш урожай, а потом калили в печке — готовый орех сдавали в контору, в которой были завербованы. Стоил он, если не изменяет память, чуть больше двух рублей за килограмм». Зато и получили прилично: около 750 рублей за пару месяцев вахтенного труда, то бишь три городские зарплаты.

Несмотря на тяготы, месяцы, проведенные в тайге, Широглазов вспоминает с ностальгией. Ведь кроме шишек и молотов, там была отличная компания, а еще гитара и не занятая интеллектуальной работой голова, свободная для сочинения первых стихов и песен. Проблемы были разве что с дикими зверями, от которых иногда проходилось даже отбиваться с помощью ружья, и с водой — местечко Сухая Ерма, где трудилась молодежь, оправдывало свое название и отнюдь не изобиловало водными ресурсами. Привозимая в бидонах вода использовалась исключительно для пищевых целей, гигиеной приходилось пренебрегать.

«По­моему, это очень здорово, когда человек с детства учится правильно относиться к деньгам, — считает Андрей Широглазов. — А это правильное отношение никогда не появится, если ему суют купюры родители. Буквально после первого заработка ребенок начинает иначе воспринимать родителей, заработки, да и вообще жизнь. Я не очень показательный пример в этом отношении — в 19 лет я женился, а к 21­му году у меня уже было двое детей. Так что я не мог себе позволить бездельничать». По его мнению, Сибирь — сама по себе суровый край — воспитывала своих жителей. С раннего детства Андрей сопровождал отца и деда в походах в глубь тайги. Эти вылазки, по воспоминаниям барда, не только сформировали характер, но и многому научили, что пригождается и сегодня, в каменных джунглях. «Приехав сюда, я был удивлен, что здесь городские жители не очень спешат в лес и не очень понимают его воспитательное значение», — признается Широглазов.

Сергей Виноградов
№191(22601)
15.10.2009