«То ли эхо прошедшей войны»

Победа далась нам слишком дорогой ценой, чтобы мы позволили ее у нас отнять
Во вторник в Гданьске, который 1 сентября 1939 года подвергся нападению фашистской Германии, прошли международные мероприятия в связи с 70-летием начала Второй мировой войны. В них участвовали политики из более чем 20 государств. Российскую делегацию возглавил премьер-министр Владимир Путин, который последний раз был в Польше в 2005 году, еще в статусе президента. На этот раз сквозной темой для дискуссии стала по вполне понятным причинам история начала Второй мировой войны. «Если кто-то ставит перед собой цель вытаскивать из этой старой и уже заплесневелой булки какие-то изюминки для себя, а всю плесень оставлять одной из участниц этого процесса, то ничего хорошего из этого не получится», — в свойственной ему образной манере высказался Путин, при этом уверяя, что не дает каких-либо оценок. «Не для этого я сюда приехал, — отметил он. — В конце концов, история — это дело специалистов».1. Как это было

Война началась на рассвете — ровно в 4 часа 45 минут, когда германский учебный броненосец Schleswig-Holstein открыл огонь по казармам польского гарнизона на полуострове Вестерплатте у самого входа в порт Данцига (ныне Гданьска). Залп, разорвавший тишину дождливого утра 1 сентября 1939 года, по плану Гитлера, и стал символическим сигналом начала нового германского похода за передел мира — все-таки старенький Schleswig-Holstein был некогда флагманом флота Германии, униженного и раздавленного Версальским миром, а немецкий фюрер придавал таким деталям большое значение.

В Москве о начале войны узнали в 11 часов утра, когда советник германского посольства Густав Хильгер сообщил Молотову о начале операции. С собой Хильгер привез просьбу Гитлера уточнить дату начала советского вторжения в Польшу. Молотов ответил: «Мы считаем, что время еще не наступило». Вероятно, Сталин в тот момент не собирался ссориться с Францией и Великобританией, которые, как и следовало ожидать, 3 сентября объявили рейху войну. Уже 9 сентября передовые немецкие танковые дивизии вышли на подступы к Варшаве. Польский главнокомандующий маршал Рыдз-Смиглы издал приказ об эвакуации столицы — вся армия отходила в район поль-румынской границы. Через три дня в городке Аббервиль состоялось заседание французско-британского военного совета, на котором Чемберлен и Даладье отказались как-либо реально помогать польской армии. В тот же день немецкий посол Шуленбург передал Молотову нетерпеливую ноту фюрера: «Неизбежно встает вопрос о том, не создастся ли в районе, лежащем к востоку от германской зоны влияния, политический вакуум… Без интервенции со стороны Советского Союза могут возникнуть условия для формирования новых государств». Один диктатор навязывал свою волю другому, требуя выполнить условия пакта. И тут Молотов дал уже более определенный ответ: «Интервенция произойдет, вероятно, завтра или послезавтра. Сталин в настоящее время консультируется с военными руководителями, и этим вечером он укажет день и час советского наступления». Вступление СССР в западные обрасти Белоруссии и Украины началось в три часа ночи 17 сентября, когда замнаркома иностранных дел Владимир Потемкин объявил польскому послу Вацлаву Гжибовскому ноту: дескать, война выявила внутреннюю недееспособность Польши как государства, правительство бежало, а это означает прекращение действия всех договоров между Польшей и СССР. И уже с первых минут наступления советские летчики выяснили, что Красной армии попросту не с кем воевать — на восточной границе Польши не было войск, кроме батальонов Корпуса пограничной охраны. 28 сентября Сталину доложили о завершении операции. Вечером того же дня Риббентроп и Молотов подписали новый документ: «Договор о дружбе и границе между СССР и Германией». На следующий день в газетах было опубликовано сообщение Политбюро: «В Восточной Европе восстановлен прочный мир. Постоянно очагом империалистических интриг, натравливания одного государства на другое была шляхетская Польша. Политическое соглашение между СССР и Германией не только содействует упрочению добрососедских отношений и расширению экономических связей между двумя самыми большими государствами Европы, но и является также фундаментом для общего умиротворения».

2. Тени прошлого.В годы «холодной войны» никому не приходило в голову сравнивать нацистскую угрозу, означавшую порабощение и уничтожение целых народов, и политику Советского Союза, оказавшегося единственной силой, способной сначала противостоять военной машине гитлеровской Германии, а на завершающем этапе Второй мировой — обеспечить ее разгром. Однако после развала СССР в разговорах об истоках Второй мировой войны появилось слишком много желающих переписать историю. Верхом исторического ревизионизма стала попытка поставить знак равенства между 23 августа (дата заключения советско-германского Договора о ненападении) и 1 сентября 1939 года. Эти два события полностью вырываются из общего исторического контекста.

Еще накануне визита в Польшу Владимир Путин опубликовал в польской «Газете выборчей» статью «Страницы истории — повод для взаимных претензий или основа для примирения и партнерства?», где дал прямые ответы на вопросы, омрачающие взаимоотношения Москвы и Варшавы. «Народу России, судьбу которого исковеркал тоталитарный режим, также хорошо понятны обостренные чувства поляков, связанные с началом Второй мировой войны», — пишет Путин. Пакт Молотова — Риббентропа (вместе с пресловутыми секретными протоколами) от 23 августа 1939 года российский премьер назвал «аморальным». Вместе с тем он призвал не забывать и о других фактах предыстории Второй мировой войны, в частности о разделе Чехословакии в 1938 году: «Именно сговор в Мюнхене (соглашение с Гитлером, подписанное премьер-министрами Великобритании и Франции Чемберленом и Даладье) подтолкнул к разобщению объективных союзников в борьбе с нацизмом, вызвал между ними взаимное недоверие и подозрительность». «Разве границы в Европе не начали рушиться гораздо раньше 1 сентября 1939 года? И не было аншлюса Австрии, не было растерзанной Чехословакии, когда не только Германия, но и Венгрия с Польшей, по сути, приняли участие в территориальном переделе Европы? День в день с заключением мюнхенского сговора Польша направила Чехословакии свой ультиматум и одновременно с немецкими войсками ввела свою армию в Тешинскую и Фриштадскую области», — напомнил Владимир Путин.

Российский премьер подчеркнул, что для народов Советского Союза, Польши и многих других стран Вторая мировая война «была войной за жизнь, за право иметь собственную культуру, язык, само будущее». Именно поэтому, по его словам, «тени прошлого не могут больше омрачать сегодняшний, а тем более завтрашний день сотрудничества между Россией и Польшей».

«Наш долг перед ушедшими, перед самой историей — сделать все, чтобы избавить российско-польские отношения от груза недоверия и предубежденности, доставшегося нам в наследство. Перевернуть страницу и начать писать новую», — полагает Путин. «Послевоенное историческое примирение Франции и Германии открыло путь к созданию Евросоюза, — напомнил он. — В свою очередь, мудрость и великодушие российского и немецкого народов, дальновидность государственных деятелей двух стран позволили сделать решительный шаг к строительству Большой Европы».

3. Заносчивая жертва.В Польше статья Путина вызвала большой резонанс. Ведь официальная Варшава и, судя по последнему опросу газеты «Речь Посполита», большинство поляков считают СССР таким же агрессором, как и фашистская Германия. В местных газетах можно прочитать, что поляки сейчас будут отмечать 70-ю годовщину нападения Германии и СССР на Польшу, причем освободилась страна от «советской оккупации» лишь 20 лет назад. Президент Польши Лех Качиньский в Гданьске заносчиво заявил, что «не Польше следует учить уроки смирения». «У нас нет для этого причин, — сказал он в своем выступлении, — причины есть у тех, кто своими действиями развязал эту войну. У тех, кто ее упростил». Качиньский повторил, что «большевистская Россия» нанесла Польше «удар в спину», выполняя «в соответствии с пактом Молотова — Риббентропа свои союзнические обязательства». «Польша стала жертвой коммунистической системы», — жаловался Качиньский. Впрочем, президент Польши попытался бросить камень в сторону нынешней российской власти. Он заявил, что осуждения заслуживает любое проявление тоталитаризма. «Но самым опасным является возрождение тоталитаризма, попытку которого мы могли наблюдать год назад», — сказал Качиньский, намекнув на российское вторжение на территорию Грузии в августе 2008 года.

Однако слышны в Польше и другие голоса. Так, бывший премьер-министр Польши, нынешний лидер партии «Польская левица» Лешек Миллер заявил, что и визит в Гданьск, и статья в «Газете выборчей» говорят о том, что Владимир Путин протянул дружескую руку полякам. «Если наши лидеры отвергнут эту протянутую руку, то Польша вновь получит клеймо известных русофобов, что подтвердит тезис «с Варшавой нельзя нормально говорить о мировой политике».

4. Признавать ошибки.Когда на историческом полуострове Вестерплатте российский премьер взял слово, то отвечать на обвинения Леха Качиньского он не стал. «Только за освобождение Гданьска отдали жизни 53 тысячи советских солдат, — лишь напомнил он, — а всего в польской земле лежит 600 тысяч моих соотечественников. Из 55 миллионов погибших во время войны более половины — граждане СССР». И все же Путин еще раз сказал об истоках Второй мировой войны. «Война началась не в одночасье. Ее истоки в ущербном наследии Версальского договора, который зафиксировал унижение Германии. Все попытки умиротворить нацистов начиная с 1934 года были с моральной точки зрения неприемлемыми, а с практической — бессмысленными и опасными», — заявил российский премьер. «Надо признавать ошибки», — произнес он фразу, которую в Польше многие наверняка ждали, и тут же объяснил, что имеет в виду. «Наша страна сделала это. Российский парламент осудил пакт Молотова — Риббентропа. Моя страна не только признает ошибки, но и исправляет их. Именно благодаря моей стране удалось убрать Берлинскую стену», — заключил Путин.

Сергей Бегляк
№162(22572)
4.09.2009