Кризис старшего возраста

Сохранится ли в России сословие граждан «на заслуженном отдыхе»
Демографические новости, которые впору переименовать в «старости», сродни фильму ужасов. Свежую порцию футуршока выдало американское статистическое ведомство в докладе с говорящим названием «Стареющий мир»: через 10 лет число людей старше 65 лет впервые превысит количество детей до 5 лет, и дальше будет только хуже. 65 лет взяты за ориентир не случайно: это возраст выхода на пенсию в Соединенных Штатах, он же — средний пенсионный для развитых стран мира. И практиче­ски все из них строят планы дальнейшего повышения этой планки.

Россия пока блюдет советскую традицию: 60 лет для мужчин и 55 — для женщин. Более того, размеры самих пенсий даже повышаются, что создает впечатление если не полного, то относительного благополучия. Если бы не одно но: в Пенсионном фонде России обозначилась катастрофических размеров дыра. Формула складывается жесткая: дефицит денег, помноженный на поступательный рост самого «пенсионного сословия», равняется неспособности государства отвечать по своему наиболее важному «долговому обязательству». Самый простой путь решения проблемы — повышение возрастной пенсионной планки. Но есть и другие «нюансы»: работать в стране — по разным причинам — скоро, возможно, вообще будет практически некому.

На протяжении ближайшего десятилетия трудовые резервы и действующая армия труда будут получать все меньшее пополнение. Зато полку пенсионеров сильно прибудет. Кстати, тот прогноз, которым заокеанский госкомстат поразил мировую общественность, нами давно уже превзойден: численность тех, кому за 65, в 2,6 раза больше не проживших еще первую пятилетку!

По данным на 1 марта этого года, общая численность получателей пенсий в России составила 38 млн 650 тыс. Практически столько же, сколько было в 2001­м. Но это вовсе не значит, что цифра стоит на месте. До 2004 года она даже снижалась, что, судя по всему, вызвано вступлением в пору пенсионной зрелости сравнительно немногочисленного поколения военных лет. Но потом начался все более быстрый взлет: на заслуженный отдых выходит поколение послевоенного беби­бума. Ожидается, что уже в будущем году число пенсионеров вырастет на полтора миллиона человек.

Что касается дальнейшего развития событий, то Росстат представляет сразу несколько вариантов прогноза: низкий, высокий и средний. Согласно самому смелому и, пожалуй, наиболее близкому к реальности, в 2021 году людей старше трудоспособного возраста будет почти на 8 млн больше, чем в 2008­м (соответ­ственно 29,8 млн и 37,6). А к 2031­му появится почти 12миллионная «прибавка к пенсии» — 41,5 млн. Одновременно будет резко падать численность населения трудоспособного возраста. К 2021 году она снизится на 13 млн по сравнению с 2008­м (89,8 и 76,7 млн соответственно), а к 2031­му — на 17,5 (72,3 млн)! Причем необходимо учитывать, что занятых в экономике еще меньше, а пенсии получают не только старики.

Если, скажем, применить реальные пропорции, которые существовали между этими парами на конец прошлого года (примерно 1:1,3 в обоих случаях), то через двадцать лет количество трудящихся и пенсионеров в России практически сравняется. Получать зарплату будут 55,6 млн человек, а пенсию — 54 млн. Это, подчеркиваем, наиболее пессимистичный вариант из предложенных Росстатом.

Но, во­первых, как гласит известная мудрость, готовиться всегда надо именно к худшему. А во­вторых, кто сказал, что не может быть еще хуже?

Помнится, у Яна Арлазорова был замечательный номер, в котором зрителям предлагалось смоделировать следу­ющую ситуацию. Все они — пассажиры авиалайнера. И вот, едва он оторвался от земли, из динамиков раздается сообщение: «Самолет набрал высоту 10 тысяч метров. На этом наш полет заканчивается. Командир и члены экипажа прощаются с вами». В этом мини­спектакле самоуправство пресекалось вопросом: «А кормить когда будут?» Мол, в «совке» это святое: покуда не накормят — не выбросят на произвол судьбы. Взгляд на пикирующие демографические кривые рождает в чем­то схожие ощущения. Только вот вопрос возникает уже несколько иной. Не «когда», а «кто кормить будет»? И будут ли кормить вообще…

Задача выхода из пике, как нетрудно догадаться, давно уже занимает умы властной элиты. В августе прошлого года Минфин представил на суд общественности, по сути, развернутую концепцию новой пенсионной реформы. Суть перестройки заключалась в постепенном — по полгода в год — повышении планки пенсионного возраста до 62,5 года для мужчин и до 60­ти — для женщин. «Минфин считает это неизбежным в какой­то момент, во­прос — в какой», — заявил журналистам «источник в министерстве» (по некоторым сведениям, информационный ключ бил непо­средственно из уст министра). Мол, ни индексация ЕСН, намеченная на 2011 год, ни прочие фискальные возможности ситуацию не спасут. Собственно, момент тоже был указан: начать восхождение на эту социально­политическую голгофу предлагалось с 2015 года. Помимо финансовых и демографических аргументов, а также отсылки к мировому опыту, позиция «источника» основывалась еще и на том, что доля работа­ющих российских пенсионеров достигла 35 %: «Такого нигде нет. Работающих пенсионеров должно быть 10 — 15 %. Бывает, конечно, что жить не на что, но это другое. Что­то не то с пенсионным возрастом». Словом, пора разоблачать симулянтов: «Не следует отправлять на пенсию еще довольно молодых и энергичных людей».

Между прочим, все это было сказано, когда еще не грянул в полную силу кризис и золотовалютные закрома достигали максимальных за всю историю значений. Но когда они начали пустеть, в дело вступила политика: власть благоразумно решила, что добавлять в список социальных раздражителей еще и этот было бы перебором. Впрочем, не обошлось, по всей видимости, и без соображений экономического порядка. В ситуации, когда становятся на прикол заводы и растет армия безработных, впору не поднимать, а, напротив, снижать срок трудовой «службы»: именно лица предпенсионного и пенсионного возраста подвергаются сегодня наибольшему риску увольнения.

В принципе, возможность досрочного выхода на пенсию существует и сейчас, для мужчин, достигших 58 лет, и женщин — 53­х. Но процедура долгая: нужно встать на биржу труда, сходить минимум на 3 собеседования, получить везде от ворот поворот и только потом — право на «дембель».

В этой связи был озвучен ряд инициатив такого рода. Питерский губернатор Валентина Матвиенко высказалась за упрощение этого порядка для тех, кто уволен по причине кризиса. А территориальное подразделение службы занятости населения по Самарской области и вовсе предложило понизить пенсионный возраст на два года.

Но страна худо­бедно адаптировалась к кризисному шоку, и тема пенсионного малолетства как­то сошла на нет. Зато реанимировалась прежняя, великовозрастная. Пока, правда, только в формате экспертной дискуссии. Но тон в ней задает человек более чем близкий к власти — руководитель тесно сотрудничающей с правительством Экономической экспертной группы Евсей Гурвич. В его фундаментальном труде «Приоритеты нового этапа пенсионной реформы» одним из ключевых является раздел, недвусмысленно оза­главленный «Повышение пенсионного возраста».

Аргументы, доказыва­ющие «неизбежность этой меры», приводятся, в прин­ципе, те же, что и в Минфине. Отличие, пожалуй, лишь в том, что повышать планку трудоспособности предлагается с годовым шагом. Кроме того, ориентиры в 62,5 и 60 лет эксперт называет «минимальным вариантом». Еще лучше было бы уравнять мужчин и женщин на 62­летней отметке. Но и это, пожалуй, не оптимум. О том, каким он мог бы быть, сообщает таблица, демонстрирующая высоту пенсионной планки в странах, которые уже провели у себя подобную реформу: Казахстан — 63 года, Польша — 65, Германия — 67… Времени на раскачку нет, считает Гурвич: «Поскольку для российской пенсионной системы особенно тяжелым окажется период 2018 — 2041 годов, пенсионный возраст следует повысить до начала этого периода». В этом случае старт реформе должен быть дан уже где­то в 2011 году. Игра стоит свеч, полагает эксперт. Проведенная им «грубая оценка» последствий повышения пенсионного возраста до 62 лет — и для мужчин, и для женщин — дает поразительные результаты: объем рабочей силы вырастет почти на 10 %, а число пенсионеров снизится почти на 36.

Аргументация противников такой «мобилизации» (которые пока в большинстве) является, по существу, пара­фразом поговорки: «Что русскому хорошо, то немцу смерть». Только на сей раз все ровно наоборот. Куда чаще и раньше умирают сегодня именно русские, и повышение пенсионного возраста может только усугубить эту тенденцию. По последним официальным данным, ожидаемая продолжительность жизни составляет для мужчин 61,4 года, для женщин — 73,9, в среднем — 67,7. Для сравнения: среднестатистический немец живет 79,26 года (женщина — 82,42; мужчина — 76,26). Примерно такая же ситуация в целом по Евросоюзу (в среднем — 78,67 года). На Запад нам здесь ни в коем случае равняться нельзя, убеждает руководитель Центра социальной политики Института экономики РАН Евгений Гонтмахер: «Там 60­летний — полный сил человек, а у нас половина мужчин не доживают до пенсионного возраста». Повышение пенсионной планки, считает он, ничего не даст экономике: пожилые граждане будут уходить на пенсию по инвалидности. Зато резко снизится уровень жизни работающих пенсионеров, жалованья которых, как правило, очень невелики. «Люди будут сильно недовольны, — резюмирует эксперт. — Тот, кто объявит о повышении пенсионного возраста, рискует обрести славу Чубайса или Зурабова».

Но как в таком случае быть с пенсионным дефицитом? Еще четыре года назад тогдашний глава ПФР Геннадий Батанов заявил, что разверзшаяся в фонде финансовая дыра делает неизбежным в ближайшем будущем повышение возраста выхода на пенсию. Для справки: тогда, когда были сказаны эти слова, дефицит страховой части бюджета ПФР, покрываемый из федеральной казны, составлял около 160 млрд руб. В этом году он равняется 374 млрд (это, между прочим, почти 70 % от всего бюджета фонда), а в 2010­м достигнет совсем уже астрономической величины — 1 трлн 166,3 млрд…

Евгений Гонтмахер предлагает альтернативные способы пополнения пенсионной казны. Во­первых, следует разобраться с льготниками, имеющими право на досрочную пенсию, — «северянами», работниками вредных производств и так далее. Преференции им должны оплачиваться не из бюджета ПРФ, а работодателем, в рамках страхования от несчастных случаев и профзаболеваний, считает эксперт. Во­вторых, нужно установить «гибкий возраст выхода на пенсию» — механизм, материально стимулирующий добровольное продление трудового стража. В принципе, зачатки его существуют и сейчас. В частности, в программе софинансирования пенсий, в ходе которой государство помогает гражданам пополнять накопительные счета. Наибольшие преимущества здесь предоставляются людям пенсионного возраста, не спешащим оформлять пенсии, а на каждый вложенный рубль государство отвечает четырьмя. Но серьезным мотивом для отсрочки пенсионных платежей это вряд ли можно считать. Требуются куда более сильные стимулы.

Наконец, главный скрытый резерв — теневая экономика. Уже один вывод зар­плат из тени увеличил бы доходы Пенсионного фонда на 30 — 40 %, уверен Евгений Гонтмахер. Но никакие пожарные карательные меры тут не помогут, подчеркивает эксперт. Это проблема доверия к государству, на решение которой при самом благоприятном развитии событий понадобится 5 — 10 лет. Доходы начнут выходить на свет не раньше, чем люди почувствуют, что государство становится более прозрачным, эффективным, более «заточенным» на решение их проблем.

Жаль только, жить в эту пору прекрасную придется еще не скоро, а экономические проблемы — вот они. Глава ПФР Антон Дроздов уверенно заявляет, что «у правитель­ства сейчас нет планов по повышению пенсионного возраста». В искренности чиновника сомневаться не приходится: ведь он вовсе не исключает, что такие планы появятся в будущем. И будущее это, похоже, как никогда близко…

Планки долой?

Хотят ли россияне на пенсию и в каком возрасте? С таким вопросом «Итоги» обратились к гендиректору ВЦИОМ Валерию Федорову.

— Мнения людей о повышении планки пенсионного возраста разделились. Первая точка зрения: повышать ее ни в коем случае нельзя — это наше святое завоевание, и, мол, руки прочь! Как говорил почтальон Печкин, «я только жить начинаю — на пенсию перехожу». Сегодня такие настроения, безусловно, доминируют. Налицо и кризисный акцент: сейчас пенсионером оказалось быть выгоднее, нежели работником, — пенсию платят регулярно, да еще и повышают, а в следующем году и вообще обещают резко увеличить. Работник же все время пребывает под риском увольнения, снижения зарплаты и прочих неприятных перемен.

Но параллельно существует и другая тенденция. Она характерна для наших высокообразованных сограждан, в том числе для тех, кто работает в бюджетной сфере, — это врачи и учителя. У них ближе к шестидесяти годам развивается страх пенсии, потому что по выходу на нее они резко теряют в заработке, а в большинстве случаев утрачивают и возможность побочных заработков, связанных с основным местом работы (учителя — репетиторство, врачи — пожертвования от пациентов). Так что по мере приближения к пенсионному возрасту их точка зрения, как правило, кардинально меняется. Они считают, что главное — не возрастная планка (хотя и не стоит ее резко менять), а то, чтобы людям по достижении пенсионного возраста не запретили и дальше работать. Эта группа довольно значимая: до четверти населения.

Пенсия, сэр!

Сыр­бор вокруг отмены пенсионного возраста в Велико­британии разгорелся после того, как правительство в 2006 году ввело в действие правило, позволяющее работодателю уволить сотрудника, будь то мужчина или женщина, по достижении 65 лет. Причем без выходного пособия. Правда, большинство работодателей разрешают своим сотрудникам выбрать «мягкий вариант» и потрудиться еще некоторое время: сейчас в Англии около 1,3 млн работающих пенсионеров. Но в условиях кризиса люди преклонного возраста все чаще оказываются первыми в очереди на увольнение. Британские суды наводнены исками пенсионеров и защищающих их интересы общественных организаций, утверждающих, что такая практика противоречит трудовым директивам ЕС. Пенсионеры­активисты также недоумевают, почему отправка на пенсию не затрагивает, например, депутатов парламента, где каждый восьмой старше 65 лет. К примеру, юрист Лесли Селдон, которому не разрешили продолжать трудовую деятельность по достижении этого возраста, судится с правительством, утверждая, что не может не работать, чтобы прокормить семью, и подвергается при этом дискриминации. Но наиболее громким стал иск благотворительной организации Age Concern: результатов начавшегося в июле процесса ожидают тысячи пенсионеров, которые смогут требовать компенсаций в случае, если их увольнение будет признано незаконным.

Правительство уже сделало встречный шаг, назначив пересмотр политики «обязательной пенсии» на 2010 год (видимо, чтобы управиться до выборов). По мнению экспертов, это может быть сигналом к тому, что дискриминационная мера будет отменена. В результате у желающих работать после 65 лет останется право на госпенсию и приумножение накопительной части пособия.

Структура пенсионного обеспечения Великобритании включает три базовых уровня. Первый — государственная пенсия по старости (Basic State Pension — аналог российской базовой части пенсии). Она предоставляется всем гражданам, ее размер минимален и дифференцирован в зависимости от семейного статуса пенсионера. Второй уровень — государственная пенсия по выслуге лет (State Earnings Related Pension Scheme, SERPS) предоставляется наемным работникам и зависит от стажа и размера зарплаты. Заявленная цель программы SERPS — увеличение базовой пенсии до 20 % от уровня средней зарплаты (российский эквивалент — страховая и накопительная части обязательной пенсии). Третий уровень — негосударственная пожизненная пенсия по выслуге лет (Occupational Pension Scheme). Эта схема, в принципе, позволяет получать до 70 % от последней зарплаты (примерный российский аналог — система негосударственного (добровольного) пенсионного страхования). Пенсионные взносы формируются за счет работодателей и самого работника.

По разным данным, население Великобритании охвачено почти на 100 % базовыми госпенсиями, почти на 50 % системой профессиональных пенсий и немногим более 25 % схемой персональных пенсий.

Между тем, по информации Евростата, на которую ссылается Daily Telegraph, в стране сейчас около 30 % пенсионеров находятся за чертой бедности (одно из последних мест в Европе — согласно тому же Евростату, человек признается бедным, если его совокупный доход составляет менее 60 % от среднего уровня доходов по стране). По мнению издания, виной тому кризис. Большая часть доходов пенсионеров приходилась на проценты от их банковских вкладов, ставки по которым снижены из­за рецессии. Подорожали и коммунальные услуги…

Оттого, видимо, так чертовски и захотелось поработать старым добрым англичанам.

Андрей Владимиров, журнал «Итоги»
№144(22554)
11.07.2009