Трое в лодках

Впервые на знаменитом лодочном конкурсе в Устье Череповец будет представлять целая флотилия
Вечер накануне выезда на IX област­ной конкурс мастерства по изготовлению лодок, который начнется сегодня, дядя и племянник Фроловы придумывали имя для конкурсной лодки младшего Фролова. Старший назвал свою зеленую «посудину» НиМФом, зашифровав собственные инициалы (Николай Михайлович Фролов). Племянник столь красивым набором заглавных букв не обладает и искал броское название в иных областях. По негласному закону моряков, судно плавает именно так, как называется. «Решили «Тритоном» назвать. Лодку я для рыбалки делал, вот и хочу, чтобы название было рыбное», — признается Константин Фролов. «Тритон по дну ползает, лучше «Окунем» назови. Приглядись к ней — вылитый окунь», — советует дядя, обнаруживая, что родственники пока не пришли к согласию. «Нет, «Окунь» звучит несолидно, «Тритон» звонче», — говорит Константин. Их товарищ по конкурсу Анатолий Коренев, третий участник из Череповца, о солидности и звонкости не думал, называя свой охотничий ялик «Снетком». Рыбка эта известна своими маленькими размерами и тем, что мельтешит у берега, а в вяленом состоянии отлично идет с пивом. Пользуясь первыми двумя качествами своего «Снетка», Анатолий облазил тростники и камыши окрестных водоемов и настрелял немало уток.

Впервые в восьмилетней истории конкурса по изготовлению весельных лодок Череповец будет представлен целой флотилией из трех экземпляров. У этой флотилии имеется и свой адмирал — Николай Фролов, который изготовил свое первое плавсредство 40 лет назад, пару лет назад взял в юнги племянника и соседа по гаражному кооперативу. Там же, в его гараже на Боршодской, разместилась и фроловская «верфь», со стапелей которой сошли наши деревянные участницы конкурса. «Родом я из Архангельска, лодки делаю с 1970 года, — рассказывает Николай Михайлович. — Первые лодочки делал морские, чтобы в Белое море выходить. Никто меня этому не учил, но в Архангельске это все умеют, там все мореплаватели — в годы моего детства лодка была самым распространенным видом личного транспорта. В море выходил не раз: самый дальний мой поход — из Архангельска до Соловков однажды дошел». В Череповец Фролов­старший приехал в 70­х годах к родственникам, да и прижился — работал в ДОКе, на стройке, металлургическом комбинате помощником главного механика. После настоящего моря местные «лужи» не возбуждали желания их бороздить. Лет восемь назад, накануне пенсии, как­то разом появились машина, гараж и забытый зуд корабела. Деревянный хлам в углу гаража, как полено­Буратино в доме Папы Карло, пищал и просился стать лодкой. И началось… «Сначала лодку нужно придумать, потом нарисовать, но не так, как художники рисуют, а в виде рассчитанного чертежа, — делится мастерством Николай Фролов. — Из четырех десятков лодок, которые я сделал в жизни, не было двух одинаковых. Начертив, подбираю материал. Это очень важная часть всей операции, наверное, даже самая важная. Я делаю лодки из водостойкой фанеры, заказываю ее в одной из череповецких фирм, у которой это дело на поток поставлено. Разные части лодки я сначала склеиваю, а потом прихватываю саморезами. От стадии, когда лодка в голове, до конечного этапа — покраски, у меня обычно уходит около месяца». Сбор лодки, что чеховский рассказ «Толстый и тонкий» — диалог объемов, весов и величин. Главное, не перепутать, куда «положить» тонкую 6­миллиметровую фанеру (борта), куда толстую фанеру (нос, днище), а куда доску толщиной в человеческую руку (транец для моторных лодок). Константин Фролов увлекся лодками под влиянием дяди. Пареньком часто плавал с ним вместе на рыбалку. Войдя в возраст, даже решил связать жизнь с морем — окончил архангельскую мореходку. Но не сложилось — работает в Череповце, занимается строительством. «Наверное, изготовление лодок для меня — это возвращение в юность, — говорит Константин. — Занялся этим недавно, фактиче­ски чуть больше года назад. Конечно, первую лодку делал вместе с дядей — без его советов мне было бы не справиться. Но когда спустил ее на воду, обнаружилась течь. Вторая, которую везу на конкурс, уже чисто моя. На воде пробовали — все отлично».

«Это будет уже девятый конкурс, — рассказал «Речи» председатель комитета по транспорту и связи правительства Вологодской области Владимир Кравчук. — В этом году заявлены участники из восьми районов Вологодской области, плюс впервые будут гости из Архангельской области. На старт конкурса выйдут 26 лодок. Для нас важно определить лучшие лодки по красоте, качеству и скорости. Кроме того, обязательно премируем за оригинальность». Упомянутую «оригинальность» Фроловы бы оставили на берегу или швырнули бы за борт. Дебютировав в прошлом году на конкурсе в Устье, насмотрелись там всякого. «Туда такие ребята приезжают — живот заболит от смеха! На бортах узорчики, деревянная утка на носу, и одеты, как из фильма «Пираты Карибского моря». Макраме какое­то, а не конкурс лодок. Для нее ведь что главное — ходовые качества, скорость, устойчивость, а не внеш­ний вид. Или еще вошло в моду делать лодки из оцинкованного железа, потому что это легче. Если вы хотите греметь на реке, ради бога — делайте из металла. В прошлом году на конкурсе было больше лодок из оцинковки, чем из дерева. Грохот стоял невероятный. В ней идешь, как в консервной банке», — возмущается Николай Фролов. Его «скорлупки» отвечают всем вышеперечисленным требованиям, имея дополнительное — удобство. Чтобы в гараж влезала. Чтобы на крышу автомобиля помещалась. Чтобы была не тяжелее мешка картошки и легко, без помощников, поднималась хозяином. Имеются в простенькой на первый взгляд лодочке Николая Фролова и некоторые ноу­хау, не сразу заметные. К примеру, в сиденье «водителя» вмонтирован защитный тент, а под пассажирским креслом уложен надувной матрац.

Лодки ведь не для конкурсов делаются. Вода — субстанция опасная и непредсказуемая, если заволнуется — оригинальностью и пиратским костюмом не выгребешь. Фроловы знают, что такое настоящий шторм. Порядка 30 лет назад попали в неприятную переделку на Рыбинском водохранилище. «Рыбинское водохранилище мелкое, а потому волна идет крутая, с гребнем, — рассказывает Николай Михайлович. — Было бы поглубже, волна была бы более гладкая. Крутая волна может принести массу проблем». Константин, которому на ту пору было восемь лет, вспоминает происшествие, как девятый вал — его рассказ похож на страничку сценария самого дорогого голливудского фильма­катастрофы. Дядя цедит скупые комментарии бесстраст­ным тоном старого морского волка: «Лодка стала неуправляемой. Хорошо, двигатели не заглохли — вытащили нас. В противном случае было бы плохо».

Возвращаясь домой из плаваний, Николай Михайлович любит описать особо яркие моменты. Шторм Фролов пока творчески не переосмыслил, а вот забавную историю, приключившуюся однажды на рыбалке, от чистого бумажного листа не утаил.

Отрывок из рассказа Николая Фролова «Крокодил».

«Выбирая из лунки жерлицу, он почувствовал напряженность капронового шнура: «Зацеп?» И вдруг «зацеп» повел его руку, не резко, но так тяжело и уверенно, что душа его сначала ушла в пятки, и оттуда прямиком в голову. А там единственная мысль: «Крокодил!» Но здесь тебе не Африка. На летней рыбалке вытаскивал и по 7—9 килограммов, но это был экземпляр достойный. Поняв безвыходность положения, заорал: «Леша! Крюк». Крюк завели классически — сначала между челюстей, потом разворот на сорок пять градусов, и жало впилось в небо. Дружно взяли — крюком, да еще за глазные впадины. Было слышно, как у щуки трещат позвонки. Вытащили и тут же бросили на лед. Загнувшись колесом, щука подпрыгнула на метр и разлеглась. Только плавники нервно дрожали и пасть была открыта крюком. Отмучилась. Только сейчас, увидев ее во всей красе, дошло: «Истинно крокодил». «Не меньше двена­дцати килограмм, Михалыч». По приезде в деревню у тети Шуры нашелся старинный безмен. Оказалось — тринадцать с половиной кило веса, а в длину 135 сантиметров. В раскрытую пасть свободно входили два сложенных вместе кулака».

Сергей Виноградов №122(22532)
10.07.2009