«Женщине не нужна независимость. Ей нужна любовь»

Сильная женщина Ирина Купченко посоветовала череповчанкам оставаться слабым полом
Пятый год подряд по весне «золотые орлы» гнездятся в Череповце. Очередной кинопраздник «Эхо «Золотого орла», который проводится по следам знаменитого кинофестиваля, прошел в череповецком Доме музыки и кино. Организаторами праздника стали Национальная академия кинематографических искусств России и правительство Вологодской области. В рамках «Эха…» был показан фильм «Розыгрыш», а также прошла творческая встреча с народной артисткой России Ириной Купченко, ставшей по итогам прошлогоднего «Золотого орла» лучшей исполнительницей роли второго плана.

Ирина Купченко поразила зрителей с самых первых слов. Актрису, переигравшую множество директоров школ, учительниц и сильных женщин с неудачной личной жизнью, уподобляли ее же героине из «Обыкновенного чуда». Которая легко расправляется с назойливыми ловеласами: «А у меня муж волшебник, я ему пожалуюсь, и он вас в жабу превратит». Муж Купченко Василий Лановой, конечно, не волшебник, но человек с героическим кинопрошлым. На деле оказалось, что сильная женщина ненавидит свое экранное амплуа, не понимает феминисток и даже не обижается на звание «слабого пола».

О Череповце.

— Я здесь второй раз — впервые приезжала сюда несколько лет назад вместе со спектаклем. Мне очень нравится ваш зритель, он думающий и интеллигентный. Я вообще считаю, что лицо и успехи России определяет не Москва, а провинция. Я очень люблю глубинку, в ней живут люди какие­то настоящие, и никогда не отказываюсь от выступлений в самых маленьких городках, даже селах. Для меня чем меньше населенный пункт и чем дальше он от Москвы, тем лучше. А вообще, я очень рада сейчас находиться в этом кинотеатре. Рада, что на входе меня не встретили продавцы косметики или автомобильных шин и что в годы безвременья этот зал не превратился в крытый рынок.

О случае.

— В кино я попала случайно. Мы с друзьями пришли на киностудию, чтобы подработать участием в массовке — тогда за это платили три рубля. И ошиблись дверью. Извинились и попятились назад. Нам сказали: «Вы, вы и вы останьтесь». Там шли пробы Лизы Калитиной для «Дворянского гнезда» — фильм снимал молодой Андрон Кончаловский. Роль неожиданно получила, а потом пошло­поехало. Мои сыновья не стали артистами, но мы с мужем и не хотели этого. Нет больше на свете такой профессии, где твоя востребованность и успешность настолько зависели бы от случая. Никакой объективности, никакой справедливости, никакого воздания по заслугам — слепой случай, и все.

О прокисших отрубях и «Мерседесе».

— Я снялась более чем в пятидесяти картинах, а знают меня, наверное, благодаря нескольким — фильм Рязанова «Старые клячи» один из них. Я всю жизнь мечтала попасть в комедию, и, когда попала, реальность превзошла все мои ожидания. Я почувствовала себя ребенком. Съемки превратились для меня в какое­то приключение: мы не столько работали над глубинной сутью своих персонажей, сколько гоняли на автомобиле, куда­то прыгали и где­то падали, а вокруг все взрывалось. Помню, как мы гнали на старой­старой машине по Кутузовскому проспекту, пытаясь достать нашего обидчика, которого играл Коля Фоменко. Массовку на Кутузовском собрать было невозможно, поэтому мчались мы в реальном потоке. И Лия Ахеджакова была за рулем. Так вот, она постоянно от ужаса закрывала глаза руками, а мы отрывали ее ладони от лица, чтобы не врезаться. Ужас. Другой ужас случился во время съемок эпизода с лимузином, который по роли я должна была мыть холодной водой из Москва­реки. Семь часов кряду я ее драила, а меня снимали отовсюду, даже из­под днища машины. А потом, в конце рабочего дня, Эльдар Рязанов сказал: «Нет, чего­то больно машина старая для нового русского, подгоните мне новенький «Мерседес». И еще семь часов я провела под «Мерседесом». Новеньким он был только до съемок. Хозяин одолжил нам его безвозмездно, очень гордясь, что его машину будет мыть народная артист­ка России. На съемки он привел свою жену и друзей и стоял в сторонке, очень важный и надутый. Если бы он прочитал сценарий, вряд ли отдал бы нам автомобиль. По ходу действия мы мстили все тому же Фоменко и заливали ему в машину дерьмо из шланга. Дерьмо на «Мосфильме» делается из отрубей, которые заливают водой. Съемки переносили несколько раз, а отруби кисли на жаре. Когда наконец в центре Москвы показалась ассенизаторская машина, жуткий запах, гораздо более неприятный, чем фекальный, пронесся по городу. Камера, мотор. Шланг погрузили в салон и залили машину до самого потолка. Ее владелец побледнел, у него задрожала губа, но скандалить он не стал — никогда не забуду, как он, низко опустив подбородок, в полном одиночестве бредет с потерянным видом по набережной. Так его стало жалко.

О «Странной женщине».

— Столько писем, сколько пришло после выхода на экраны картины «Странная женщина», я никогда не получала. Моя героиня бросает мужа с ребенком и уходит к любовнику, потому что, по ее мнению, жить с нелюбимым безнравственно. Вскоре выясняется, что любовник, исповедующий современные понятия о браке, не собирается на ней жениться. В конце концов она и от него уходит. Уезжает к себе в провинцию и там находит простого молодого человека, в которого и влюбляется по­настоящему. Фильм ругали, и мою героиню очень ругали. Один мужчина написал мне, что его жена пришла из кинотеатра и стала собирать чемодан, бросив ему фразу из фильма: «Жить с человеком, которого не любишь, безнравственно». А другая женщина написала, что благодарна мне за эту роль — у нее была сложная ситуация в семье, почти дошло до развода, но после просмотра картины она поняла, что не имеет права жертвовать счастьем ребенка ради своего счастья. К чему я это? Сколько зрителей, столько и мнений.

Об эмансипации и пугливых американцах.

— Моя героиня из фильма «Одинокая женщина желает познакомиться» — состоявшаяся женщина. Она хорошо работает, неплохо зарабатывает, дом у нее — полная чаша. И что? Счастья­то нет. И вот эта обеспеченная независимая дама под покровом ночи под дождем развешивает объявления о знакомстве. Мы хотели сказать этим фильмом, что женщине ничего не нужно, независимость в том числе, а нужно только одно — кого­то по­настоящему любить. Мы, русские женщины, боремся за эмансипацию с ХIХ века и серьезно в этом деле преуспели. Мужское освоили, а женское забыли. И что же? Кому лучше от того, что я в деловом пиджаке и брюках руковожу фирмой, а мой голодный ребенок бегает по двору черт знает с кем? Когда «Одинокую женщину…» купили в Америку и пригласили меня ее там представлять, я по неопытности выложила им свои мысли про всю эту эмансипацию. Смотрю, «затворы» камер телеоператоров закрываются, журналисты медленно пятятся к выходу. Ко мне подлетает американский прокатчик и шепчет на ухо: «Не губи, ты что говоришь? Да эту картину теперь вообще на американский экран не пустят, у кинотеатров протестующие будут стоять». В результате все обошлось как­то.

О вере.

— Я пришла к вере и крестилась довольно поздно, но зато теперь я отдаю этому огромную часть своей жизни. Вот муж у меня коммунистических воззрений. Когда в Москву привозят мощи святых и к храму выстраивается огромная очередь, я беру с собой Василия Семеновича Ланового, потому что его все милиционеры знают. И пропускают везде. Я прикладываюсь к мощам — и ему шепотом: «Ну и ты приложись, неудобно же, люди смотрят». Муж с явным неудовольствием прикладывается. Не знаю, может быть, после этого и он когда­нибудь придет к вере. И еще о Лановом… Меня часто спрашивают, как вы живете с советским секс­символом? Да никак, я с секс­символом не живу. Я с человеком живу.

О сериалах.

— Они бывают разные, но плохих, к сожалению, больше. Но я не противница этого жанра. Я много езжу по России и видела такие медвежьи уголки, в которых человеку слова не с кем сказать. А так он смотрит сериал один вечер, другой, три, десять… И как бы сам входит в эту семью. Сама попробовала сняться в сериале всего один раз. Больше не выдержала. Все на бегу, на лету — задуматься некогда.

Об амплуа и Андрее Миронове.

— С определенного возраста меня стали снимать в роли женщины с несложившейся личной жизни. Меня либо за кадром бросают, либо в кадре. Такое вот амплуа, которое не удается сбросить. Счастливые семьи и счастливые люди вообще неинтересны искусству — ему нужна драма. А я, видимо, умею ее играть. Но конечно, однообразие наскучивает. Мы об этом с Андрюшей Мироновым говорили. Снимались вместе в фильме «Назначение», у обоих роли были серьезные, глубокие. Я ему говорю: «Ты зачем так тщательно репетируешь, в тебя же вся страна влюблена. Одно твое появление на экране — уже для фильма успех». А он: «Понимаешь, в кои­то веки играю нормальную роль, а не забавного проходимца. Надо же когда­то по­настоящему самовыразиться».

Сергей Виноградов
№63(22473)
13.04.2009