Последний череповецкий Верещагин

Внук и тезка изобретателя вологодского масла доказал миру, что Россия — родина слонов
Говорят, что у якутов и эвенков существует поверье: тот, кто найдет останки мамонта, очень скоро умрет. Один из самых крупных и уважаемых мамонтологов в мире Николай Верещагин всей своей жизнью доказал, что вышесказанное — лишь фольклор. За свою жизнь он нашел, раскопал и исследовал не одну сотню костей «мохнатого слона». Существование академика прервалось не в экспедиции, а в его скромной однокомнатной квартире, расположенной в спальном районе Санкт-Петербурга. Случилось это трое суток назад, в самый разгар череповецких Верещагинских дней, на которые Николай Кузьмич планировал приехать. Трех недель не дожил внук маслодела и тезки Николая Верещагина до собственного 100-летия. «За свои 50-летние поиски я видел только кости мамонтов, но не их живых», — шутливо отвечал на слишком пристрастные вопросы журналистов Николай Кузьмич.Пертовская колыбельная

Вековой юбилей прославленного ученого планировали отметить широко: в большом зале управления Российской академии наук, что в северной столице, на 24 ноября был намечен вечер, согласие присутствовать на котором дали губернатор Санкт-Петербурга Валентина Матвиенко и губернатор Вологодской области Вячеслав Позгалев. На этом же вечере планировалось объявить о присуждении Николаю Кузьмичу персональной пен­-сии Вологодской области.

С Череповцом Николая Верещагина-внука связывает не только кровное родство с великой семьей, чьи корни отсюда. Николай Кузьмич, пожалуй, последний из прямых потомков Верещагиных, родившийся в Череповце. Точнее, в его окрестностях — загородная усадьба Верещагиных в деревне Пертовке сгинула под водами Рыбинского водохранилища. После революции большая дворянская семья рассыпалась по миру.

Николай Кузьмич родился 21 ноября 1908 года, спустя год после смерти деда, Николая Васильевича, в честь которого был назван, и через четыре года после смерти его брата, художника-баталиста Василия Васильевича. «Я помню себя примерно с полугодовалого возраста, когда мы жили в Пертовке, — рассказывал Николай Кузьмич. — На всю жизнь со мной осталось воспоминание: я лежу в колыбели, а моя нянька, деревенская девушка, поет мне заунывную колыбельную».

«Секрет долголетия? Люблю ходить пешком»

Последний раз на земле предков Николай Кузьмич побывал ровно год назад, на Верещагинские дни, — приехал на поезде, но очень хотел на автомобиле. В свои 99 лет Верещагин оставался лихим водителем. В турецкой шапочке, с затейливым галстуком, на котором красовались нарисованные мамонты, он на открытии научной конференции стоя произнес обширную речь, коротенько рассказав о себе. От беседы с журналистами тоже не отказался.

— А как начинался ваш путь в науку?

— Окончание Московского зоотехнического института в 1929 году совпало с зарождением совершенно новой отрасли животноводства — зверовод­ства. Это было так романтично — разводить серебристо-черных лисиц, голубых песцов, соболей, американских норок, экзотических енотов, ондатр, нутрий. В рабочие экспедиции я ездил до 2000 года, пока здоровье позволяло. Перерыв в экспедициях был только во время войны. Я был мобилизован как зоолог и откомандирован в противочумную систему Азербай­джана. Хотя в сентябре 1941 года и было подписано англо-советское соглашение о сотрудниче­стве, имелась опасность диверсии в этом районе, в том числе микробиологической. Мне было поручено руководство санитарно-эпидемиологическими работами у самой иранской границы. Тяжелой работы была уйма. Облачившись в защитный костюм, защитив нос и рот ватно-марлевой маской, нужно было вскрыть и исследовать за рабочий день несколько десятков крыс, мышей, землероек и поставить биопробы. А вечером нужно было добывать пропитание для себя, своего отряда: на день выдавали одну пресную лепешку и бокал обезжиренной простокваши. На дневную зарплату можно было купить еще 2 — 3 помидора, не больше. Приходилось использовать свои охот­ничьи навыки — добывать уток.

— Ну а мамонты? Когда они появились в вашей жизни?

— Проблемами истории фауны и палеонтологией я увлекся в конце 30-х годов, после открытия на Апшеронском полуострове грандиозного кладбища животных ледникового периода. И конечно, возникли вопросы, в том числе главный: почему мамонты вымерли, не дожив до цивилизации? Наша первая экспедиция была совершена в 1950 году по реке Урал. В 1955 году я принимал участие в исследовании необычной находки близ села Мезин Черниговской области, где мы нашли целый «комплекс» из костей мамонта, оказавшийся хижиной первобытного человека. На постройку было израсходовано около 300 костей крупных животных.

— В чем секрет вашего долголетия?

— Все дело — в генах! В моем роду все жили долго, бывало и за сто лет. А я сам не придерживаюсь никакой диеты, хотя и предпочитаю овощи. Сказывается, наверное, и то, что я охотник, всю жизнь много ходил пешком. Курить? Нет, не курю. Но от рюмочки не отказываюсь.

«Пусть мама услышит, пусть мама придет»

С именем Николая Верещагина связывается и несколько воистину громких открытий.

Например, нашумевший некогда эпизод с мамонтенком Димой. Колыма, от поездки к берегам которой нормальный советский человек спешил отказаться, для палеонтологов — настоящий Клондайк. В 1977 году на Колыме золотоискателями был обнаружен труп детеныша мамонта. Вызванные из столиц ученые немедленно прилетели на место. В линзе льда обнаружили странное волосатое животное, напоминавшее крупного поросенка, «пятачок» у которого вытянут наподобие хобота. Поначалу никому и в голову не пришло ассоциировать странную находку с образом волосатого исполина, оснащенного могучими бивнями, — мамонта. Лишь когда находка была доставлена в Москву и осмотрена Николаем Верещагиным, было объявлено, что найденные останки принадлежат мамонту-подростку. Известие получило мировой резонанс, повсюду говорили только о нем. По всей видимости, детеныш упал в глубокую яму и повредил ногу. Мама не смогла вытащить свое чадо, и раненый мамонт погиб в природной западне. Мертвое животное настолько безупречно сохранилось, что женщины, работавшие на прииске, не смогли удержаться от слез жалости к «малышу», погибшему много тысяч лет назад. Мамонтенка назвали Димой по одноименному ключу, вблизи которого он был найден. Трогательная история отразилась и в искусстве — поэт Степан Щипачев сочинил стихотворение о малыше-мамонтенке, отставшем от мамы-мамонтихи и навеки застывшем в своей ледяной колыбели. А тремя годами позже был снят и знаменитый мультик о мамонтенке, плывущем на льдине и распевающем песенку: «Пусть мама услышит, пусть мама придет». Сегодня реальный Дима находится в Санкт-Петербурге, он стал визитной карточкой местного Зоологического музея.

Не ешьте мамонта

Николай Верещагин был совестью мамонтологии, человеком, стоявшим на страже чистоты этой науки, а потому его утрата воистину невосполнима. С недавних пор мамонты составили компанию динозаврам, то есть стали эксплуатироваться разного рода фокусниками от науки. «Посмотрев фильм «Парк Юрского периода», я подумал, что мой проект по клонированию мамонта может быть реализован», — заявил несколько лет назад уважаемый японский генетик и ветеринар Кацузцми Гото, не скрывая, откуда «растут ноги» у его проекта. Николай Верещагин раскритиковал проект: «До сих пор клетки тканей мамонтов, даже выглядевших свежими, как правило, были с разрушенными ядрами. Половые клетки, которые находятся в глубине тела животного, успевали испортиться, даже если слон проваливался в трещину наледи. Все-таки он застывал не мгновенно и хранился не в жидком азоте. При современном уровне цитогенетики мне это кажется пока нереальным».

Борьбе со слухами, распространявшимися вокруг мамонтов, Николай Верещагин тоже посвятил немало времени и сил, не стесняясь публично выступать в ненаучной прессе. В частности, умы впечатлительных дилетантов будоражили известия о том, что мамонтов якобы видели в сибирской глуши двести-триста лет назад. В подтверждение этой гипотезы даже были опубликованы интервью с якутами и чукчами преклонных лет, которые вспоминали, как во время охоты их предки или они сами сталкивались с сим страшным зверем в начале и середине ХIХ века. Николай Кузьмич опубликовал немало трудов, чтобы доказать: такого быть не могло. Досталось от прославленного мамонтолога и нечистоплотным господам-рестораторам, предлагавшим блюда из экзотического мамонтового мяса. Пролежавшим тысячи лет во льдах останкам приписывались неземной вкус и нежность. Верещагин снова выступил с

разъяснениями, которые во многом разрушили нарожда­ющийся бизнес: «Я слышал, что в Париже призывают туристов поехать в Сибирь на гамбургеры с мамонтом. Варить его можно, но что из этого получится? Уж лучше есть строганину, если не бояться отравиться… Я не ел мяса мамонта. Мне рассказывали, что мамонтятину ели зэки сталинских лагерей, но я такого человека не встречал. На сковороде это мясо превращается в жировоск. Жарить его нельзя».

Сергей Виноградов
№206(22369)
31.10.2008