«Его вера — горами двигает!»

Такую запись о Солженицыне оставил в своем дневнике протосвитер Александр Шмеман, который много и часто общался с писателем в первые годы его эмиграции. Вот еще дневниковые впечатления Шмемана от встреч с великим писателем.
«Первое впечатление от А.И. (после простоты) — энергия, хлопотливость, забота. Сразу же: «Едем!» Забегал, носит свертки, чемоданчики. Чудная улыбка. Едем минут сорок в горы. Примитивный домик, беспорядок. Вещи — и в кухне, и на письменном столе — разбросаны. В этом отношении А.И. явный русский интеллигент. Никаких удобств: кресла, шкапа. Все сведено к абсолютному минимуму. Также и одежда: то, в чем выехал из России. Какая­то кепка. Офицерские сапоги. Валенки.

* * *

Страшно внимательный. Обо всем заботится. (Неумело) готовит, режет, поджаривает. Что­то бесконечно человечески­трогательное. Напор и энергия.

* * *

О России все говорит: «тут». Запад для него не существует. Никакого интереса.

* * *

«Я знаю, что вернусь в Россию». Ожидание близких перемен. Уверенность в них.

* * *

Абсолютное отрицание демократии.

* * *

Признание монархии. Романовы, однако, «кончились еще до революции».

* * *

Невероятное нравственное здоровье. Простота. Целеустремленность.

* * *

Целеустремленность человека, сделавшего выбор. Этим выбором определяется то, что он слушает, а что пропускает мимо ушей. Слушает, берет, хватает то, что ему нужно. На остальное — закрывается.

* * *

Зато — внимание к конкретному: постелить кровать, что будете есть, возьмите яблоко…

* * *

Несомненное сознание своей миссии, но именно из этой несомненно­сти — подлинное смирение.

* * *

Никакого всезнайства. Скорее — интуитивное всепонимание.

* * *

Такими, наверное, были пророки. Это отметание всего второстепенного, сосредоточенность на главном. Но не «отвлеченная», не «идейная», а жизненная.

* * *

Живя с ним (даже только два дня), чувствуешь себя маленьким, скованным благополучием, ненужными заботами и интересами. Рядом с тобою — человек, принявший все бремя служения, целиком отдавший себя, ничем не пользующийся для себя. Это поразительно. Для него прогулка — не отдых и не развлечение, а священный акт.

* * *

Его вера — горами двигает!

* * *

Какая цельность!

* * *

Чудный смех и улыбка.

* * *

«Мы с женой решили: ничего не бояться». И звучит абсолютно просто. Так решили, так и живут… Никакой сентиментальности по отношению к семье и детям… Но говорит с женой по телефону так нежно, так заботливо — в мелочах…

* * *

Легкость, с которой он отбрасывает все ненужное, все обременяющее.

* * *

В том же костюме, в котором его выслали. Никаких удобств — лампы, кресла, полок. Но сам прибивает мне гвоздик для полотенца. Но он не «презирает быт». У него все — внутри.

* * *

В феноменологии «великого человека», прежде всего, чувство стихии. В эту стихию вовлечено все, что его окружает, все мелочи (парное молоко, зеленый лук…).

* * *

Не вширь, а вглубь и ввысь…

* * *

Будут ли у меня в жизни еще такие дни, такая встреча — вся в простоте, абсолютной простоте, так что я ни разу не подумал: что нужно сказать? Рядом с ним невозможна никакая фальшь, никакая подделка, никакое «кокетство».


№146(22309)
08.08.2008