Георгий Жеряков. Звучит гордо

Череповецкий композитор привил «Русичам» монгольские мотивы
Премьера блокбастера «Русичи», по­ставленного по мотивам славянских легенд, прошла вчера в Череповце. В роли композитора картины выступил выпускник череповецкой музыкальной школы № 1 и училища искусств Георгий Жеряков. На премьеру автор приехал в родной город.

В середине 90­х юный череповецкий пианист Георгий Жеряков попал на страницы газеты «Труд» как лауреат вологодского конкурса имени Гаврилина. Журналист называл 12­летнего мальчика надеждой отечественной симфонической музыки. Где ему было знать, что «надежда» уже несколько месяцев как бредит не Прокофьевым и Брамсом, а музыкой из кинофильмов. Спустя почти полтора десятка лет петербургский житель Георгий Жеряков приехал в Череповец, дабы в родном городе вместе с семьей посетить премьеру первого полнометражного фильма, им «озвученного», — «Русичи». За два часа до сеанса молодой композитор рассказал корреспонденту «Речи», как к 25 годам добиться того, чтобы твоя фамилия высвечивалась на белой «простыне» большого экрана сразу после режиссерской и продюсерской.

«Окончив консерваторию, решил не идти по стезе исполнительства: беспокойная это жизнь, с переездами, концертами и волнениями, — говорит Георгий. — Я люблю более спокойное существование. К кинематографу шел давно, фактически, с 12 лет знал, чем хочу и буду заниматься. В дет­стве увлекался классической музыкой, но в середине 90­х впервые увидел голливудские боевики и триллеры. Меня сразу что­то зацепило в музыке, которая звучала в этих фильмах. Я нашел в них то, чего не находил в классике, — движение, жизнь».

Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, а дорога к полнометражному кино для композитора пролегает через десятки заставок, подзвучек и звуковых наложений. Еще несколько лет назад, поселясь в Санкт­Петербурге, выпускник череповецких «музыкалки» и училища искусств Георгий Жеряков по примеру Александра Македонского, отличавшегося способностью делать одновременно несколько дел, жил несколькими жизнями. Учился в местной консерватории, факультативно брал уроки композиции у нескольких профессоров, писал сложные симфонии (сейчас третью «добивает» — под названием «Симфония для оркестра, хора и японских барабанов») и подрабатывал сочинением заставок для телепрограмм и рекламных роликов. Какими именно нотами — густыми и красными? — Георгий подзвучил растекающийся по куску белого хлеба кетчуп одной весьма известной марки, пока неизвестно: ролик еще не вышел. Зато питерцы ежевечерне могут наслаждаться произведениями череповчанина за десять секунд до выпуска новостей на местном областном телевидении — заставку придумал Жеряков. И много еще чего другого написал, пока на него не обратило внимание большое кино. Продюсер кинокомпании «Аргус», прославившейся мультиком «Щелкунчик», Владимир Репин пригласил тогдашнего студента попробовать силы на новом анимационном фильме со смешным названием «Чуки­Куки». Георгий набросал несколько музыкальных эскизов, чем вызвал у продюсера восторг и сожаление, что стороны не повстречались раньше (впрочем, «Щелкунчик» талантливому парню все равно не светил, «контракт» получил маэстро Петр Чайковский). Репин свел Жерякова со своим приятелем и коллегой Виталием Сидоренко, который запускался с русским фэнтази с рабочим заголовком «Властимир». Должность композитора на тот момент оставалась вакантной. В записной книжке легендарного музыкального редактора Натальи Строевой, за три десятка лет пребывания в профессии поработавшей с великими кинокомпозиторами вроде Таривердиева, Зацепина, Рыбникова и обоих Дунаевских, значилось с десяток фамилий. Их носители умудряются «обслуживать» российский кинопроцесс, выпускающий около двухсот картин в год. Маститые сочинители, к которым обращались, кривили губу, прочитав сценарий, в котором бородатые герои в лаптях и со смешными именами машут мечами направо и налево. Да и предлагаемая цена не устраивала. Тогда­то и решили взять молодого, талантливого и не капризного. Георгий Жеряков подошел идеально.

«Для меня проект «Русичи» стал очень удачным, — считает Георгий. — Ни одна музыкальная тема из тех, что я написал, не попала в мусорную корзину — все были приняты и вошли в картину. Да и от Натальи Строевой было приятно услышать много лестного в свой адрес. Сказала, что будет «рекламировать» меня на «Мосфильме». За три недели усиленного труда было написано полтора часа музыки, пятьдесят две минуты можно услышать в фильме. «Сначала мне показали видеоряд, который был к тому времени уже снят, — вспоминает композитор. — Пошел по порядку — первой написанной темой стало вступление. Фильм с нее начинается. Камера медленно сверху снижается — в кадре верхушки деревьев, дым. Языческая Русь, иными словами. И зрители должны с первого кадра понимать, куда они попали. Моей задачей было создать атмосферу Древней Руси, но чтобы это не было похоже на оперу Глинки или Римского­Корсакова. В нашем деле главная опасность — создать самостоятельную, оторванную от действия музыку, которая потянет одеяло на себя, а картинка будет затухать».

Сцена битвы далась Георгию сложнее всего. В фильме это девятиминутный фрагмент, огромный по киношным меркам. Мало того — по сюжету идет постоянная смена пластов. Битва дважды прерывается лирическими сценами встречи двух главных героев. Получается своеобразный гамбургер. Так вот, композитору нужно было точно до доли секунды вымерить музыкальное сопровождение, чтобы оно как можно естественнее переходило с тяжелой и громкой битвы на неж­ную лирику и обратно. Музыка к киношной драке динамичной не получилась. Темп диктовал главный злодей — чудовищный вепрь, с которыми бьются «хорошие» герои. Он мощный и медленный, как танк. Мелодию композитор написал соответствующую — нечто вроде вальса дорожного катка. Образ Древней Руси иллюстрируется не баяном и балалайкой — эти инструменты вошли в «русский набор» всего пару столетий назад, — а с помощью восточных, и в частности монгольских, мотивов. «В лирических фрагментах использую плавные обороты, восходящие и нисходящие, без резких интервальных отклонений. У нас на Руси всегда была распевная музыка», — объясняет автор.

Основные темы записывал живой симфонический оркестр, которым впервые в жизни, выбивая от страха ритм коленными чашечками, дирижировал Георгий Жеряков. Для пущего эффекта с лихвой воспользовались возможностями звуковой системы Dolby, которой оборудованы большинство кинотеатров — «разбросали» звук по разным колонкам. И теперь, скажем, во время сцены битвы в затылок зрителя будет биться плачущий голос хора, в лоб ударят боевые барабаны, а по бокам грянет звон мечей. В российском кино такую адскую работу делают единицы.

Трудно поверить в то, что столь громкая музыка пишется в питерской коммуналке, где за храп можно схлопотать от соседей заявление в милицию или хозяйственного мыла в борщ. Нынешних доходов череповчанину хватает на то, чтобы снимать комнату в одном из спальных районов Санкт­Петербурга, которая, впрочем, оснащена по последнему слову кинокомпозиторской техники и гостю­дилетанту напомнит внутренность подводной лодки. Горы приборов от пола до потолка, в углу скромно притулилась узенькая кровать. «Композитору для работы с музыкой нужно не так много: полноценная рояльная клавиатура, хорошая аппаратная база для сведения, обширная библиотека звуков, монитор», — загибает пальцы Георгий. На «не так много» он потратил около двухсот тысяч. Зато теперь рабочее место череповецкого питерца почти не уступает тем, за которыми сидят его кумиры: Джеймс Ньютон Говард, Алан Сильвертри и прочие голливудские композиторы, пишущие для кино. К восхищению их творчеством сегодня добавилась тяга к соревновательности. «У Ньютона Говарда через неделю после моего новый фильм выходит, «Темный рыцарь», про Бэтмена, — как будто о старом знакомом говорит Георгий. — Поглядим­поглядим, чего он там насочинял». Дальнейшие планы череповчанина Жерякова связаны с сочинительством и Петербургом. Впрочем, вынашивает идею обзавестись соб­ственной студией в Череповце. «Композитор может жить где угодно, он не привязан к одному месту, — говорит Георгий и тут же себе противоречит: — Но я никогда и ни при каких обстоятельствах не покину Россию». Настоящий русич остается таковым и после завершения съемок одноименного фильма.

Череповецкий композитор Владимир Жеряков — о сыне:

— Способности он от предков впитал. Его дед был композитором, я вот тоже всю жизнь марши военные писал, танго, фокстроты, вальсы и прочее. На симфоническое, правда, не замахивался. Но песенником, как я, он пока не стал. Когда мы привели его в музыкальную школу, я просто хотел, чтобы он стал моим помощником, продолжил мое творчество. Он с детства внимательно слушал музыку. Я сочиняю, а он сидит рядом, вникает, и видно, что ему это интересно. Он уже в три года по квартире ходил­дирижировал — Моцарт на проигрывателе играет, так он и Моцарта дирижировал. Купил пианино, и он, кроха, тут же подошел и по клавишам щелк­щелк. Я на него кричу: «Жора, отойди, не трогай». И что ж вы думаете? Запретный плод сладок. Я отгоняю, а он еще больше лезет. Однажды прихожу домой, а мой Жорка «Подмосковные вечера» играет. Где услышал, как подобрал — непонятно. Однажды мы в музыкальный магазин зашли, ему четыре года было. Пока я в пластинках рылся, Жора залез под покрывало, которым рояль накрыт (он там продавался), и заиграл. Посетители и продавцы в шоке. Какие­то иностранцы зааплодировали, кто­то его на пленку стал снимать. «Вундеркинд, вундеркинд», — слышу со всех сторон. А я его из­под покрывала вытащил, и мы под шумок из магазина удрали от греха.

Сергей Виноградов
№146(22309)
08.08.2008