Ломать — не строить

В Череповце снести полуразвалившееся здание зачастую сложнее, чем построить новое
Предупреждение о возможной активизации так называемого «даниловского маньяка», с которым милиция обратилась к горожанам в середине июня, взволновало наших читателей. Летом, в пору каникул, выпускных балов, вступительных экзаменов, родители особенно опасаются за жизнь своих детей. В частности, их тревожит, что в городе по­прежнему остается множество потенциально опасных мест — полуразрушенных зданий.

Говорят: можно за один день разрушить то, что строилось годами. Но череповецкая действительность свидетельствует об обратном: за один день нельзя разрушить даже то, что уже разрушалось годами.

Возьмем в качестве примера «логово маньяка» — недостроенное здание РОВД на ул. Данилова. Три года прошло с тех пор, как эти развалины обрели печальную известность. И столько же — с момента, когда впервые прозвучало предложение: а не снести ли это здание?! Казалось бы, просто: пригнать технику и разобрать. Оказалось, сложно: нельзя эти развалины разбирать, потому что не наши, а федеральные. Городские власти вступили в переписку с Москвой, уже и деньги на снос выделили, а разрешающих документов все нет. Но обещают, как только придет «добро» — снесем.

Снесут эту развалину — останутся другие. За последние годы, отмеченные сериями поджогов, их стало много, особенно в центре города. На улочках, прилегающих к Советскому проспекту. Неприглядно, но дело здесь не только в эстетике. Любая из этих развалин может стать очередным «приютом» для маньяка — он до сих пор не обезврежен. Чем не «логово», к примеру, дом на ул. Пролетарской, 37, или на ул. Социалистической, 1? Вынырнул из зарослей лопуха и кустарника — и хвать. По этим улочкам ходят студентки ЧГУ, а скоро приедут абитуриентки. По вечерам сюда заходит молодежь, облюбовавшая Советский проспект.

Планы по сносу разрушенных зданий, принадлежащих муниципалитету, у городских властей есть, но, как говорит зам. мэра по городскому хозяйству Василий Семичев, «все не так просто»:

— Развалины убирать будем, но в тех случаях, где мы на это имеем право. Вопрос с каждым домом рассматривается отдельно. Здесь много проблем, на решение которых требуется время, в том числе на проведение аукциона.

Имеется в виду аукцион по выбору организации, которая осуществит снос того или иного строения. Кто за меньшую сумму оплаты согласится взяться за эту работу — тот и победит. Чтобы провести аукцион, необходимо утвердить начальную сумму, которую готов заплатить город. Для этого должны поработать депутаты гордумы — опять же нужно время. Но это, по сути, и не трудности вовсе. Сложность, о которой говорит Семичев, заключается в другом.

— Стоит полусгоревший дом. Считается расселенным. Вроде бы можно снести. Ан нет, при проверке вдруг выясняется, что снять с баланса этот дом мы не имеем права, потому что в нем до сих пор зарегистрированы люди, — объясняет Екатерина Сафронова, начальник отдела эксплуатации жилищного фонда и социально­бытовой сферы департамента ЖКХ. — Или кто­то в тюрьме сидит, или в детском доме находится, или на лечении, или проживает в сельской местности и ни о чем не знает. Нужно их найти, выписать, жилищное управление должно предоставить им жилье — тогда мы можем требовать денег на разборку дома. Таких домов, которые можно просто взять и снести, практически нет. Поэтому развалины и продолжают стоять. Взять хотя бы ул. Коммунистов, 42, — дом сгорел до основания, но мы не можем его разобрать, потому что там один гражданин прописан. Он же нам потом требования предъявит.

Этим летом будут снесены, как минимум, четыре «деревяшки». Это уже упоминавшийся дом на ул. Социалистической, 1, и три домика на ул. Матуринской, возле усадьбы Гальских. Деньги на их разборку уже заложены в городском бюджете, готовятся соответствующие постановления.

Выходит, муниципальное строение снести хоть и сложно, но возможно. А вот с частным сектором у города особые отношения: право на собственность, даже если это некрасивая и опасная развалюха, — тонкая материя.

— Департамент ЖКХ никакого отношения к индивидуальным жилым домам не имеет, — говорит Екатерина Сафронова. — Думаю, какие­то рычаги давления на собственников есть у комитета по управлению имуществом — через земельные участки.

В законодательстве есть норма, которая, теоретически, нацелена на то, чтобы побудить собственника развалившегося строения к его восстановлению. Так, если в течение трех лет после пожара владелец не восстановит дом, то земельный участок отходит городу.

— Этот трехлетний срок распространяется только на тех собственников, у которых были оформлены права на землю — пожизненное владение или пользование, — отмечает Ирина Новоселова, главный специалист отдела земельных ресурсов комитета по управлению имуществом города. — А если земля была в аренде, то срок определяется договором. И город как собственник земли может продлить этот срок. А если не было даже договора на аренду оформлено, то владелец дома никаких прав на землю не имеет. Но может обратиться в земельную комиссию с тем, чтобы ему дали срок на восстановление дома. Как правило, комиссия не отказывает.

Установление сроков на восстановление дома, по сути дела, лишь формальность. В Череповце не было прецедентов, когда бы из­за затягивания этих сроков владельцы развалюх лишались прав на участок. Соответственно, городским властям не приходилось сносить такие строения.

— Недавно у нас была попытка забрать у предпринимателя участок на углу Советского пр. и ул. Карла Либкнехта, но не удалась, — рассказывает Ирина Новоселова. — Он много лет ничего не предпринимал по освоению участка, но у него было зарегистрировано право собственности на объект незавершенного строительства… Лишить человека собственности очень сложно. Они пытаются свои права через суд восстанавливать. Один недавно восстановил. У причала на набережной Шексны сгорело когда­то здание, с тех пор прошло десять лет. Владельцу не давался срок на восстановление, потому что он не обращался за этим. Оказалось, сидел в тюрьме. Вернулся, пришел в КУИ, ему отказали в праве на новое строительство. Он оспорил это решение в суде. Суд счел, что лишение свободы — уважительная причина.

Наверно, подход к собственникам строений, не украшающих город, должен быть дифференцированным. Кому принадлежит здание? Бизнесу, который купил его ради куска земли в престижном районе города, но отстраивать развалюху не торопится? Или рядовому гражданину, который жил в этом доме, но восстановить его после поджога не имеет возможности?

На прошлой неделе на Советском проспекте ликвидировали «бельмо» — дом № 23, который долгое время стоял полусгоревшим. Предприниматель Гамлет Заргорян купил это здание три года назад с аукциона ради земельного участка. Дом поджигали не один раз. Наконец­то владелец решил его снести.

— Если еще раз подожгут, стоящие рядом здания могут пострадать, — поясняет Гамлет Заргорян.

Но застраивать участок он пока не собирается, этого нет даже в планах — говорит, сейчас занят другими проектами.

Сейчас на Советском проспекте остались два полуразрушенных строения — дома №№ 5 и 7. «Логово маньяка» из них, конечно, вряд ли получится — огорожены забором. Владелец Эдуард Бибер говорит, что дом № 7 он намерен восстановить, поскольку это памятник истории, а дом № 5 — снести. Но когда развернется строительство, предприниматель сказать не готов.

Для того чтобы у комитета по управлению имуществом появились рычаги влияния на владельцев развалин, в его структуре создается новое подразделение — группа муниципального контроля. Она начнет работать с 1 июля.

Татьяна Тихонова
№114(22277)
25.06.2008