Сухая скважина

В условиях дефицита нефти автомобиль вновь превратится из средства передвижения в роскошь
Пожар на буровых установках в Северном море, а также очередное падение доллара по отношению к евро спровоцировали очередной рывок цен на нефть. В минувшую среду они перешли границу в 140 долларов за баррель и установили новый историче­ский рекорд: 140,42 доллара (рекорд 1973 года в нынешних ценах составляет всего 57 долларов за баррель; рекорд 1981 года эквивалентен нынешним 98 долларам). Словом, дружно высмеянный январский прогноз экс­пертного агентства Goldman Sachs о том, что отметка 150 долларов за баррель будет преодолена уже до конца июня, вполне может сбыться. Теперь эксперты уже гадают, будет ли к концу года взята отметка в 200 долларов за баррель.

Крупнейшие экспортеры тоже умело подогревают ажиотаж. К примеру, в июле Парламент Саудовской Аравии (Шура) начнет обсуждать предложение, стоит ли сокращать поставки нефти остальному миру, чтобы растянуть на более долгое время свои запасы? По мнению газеты «Аль­Рияд», «производство должно быть привязано к потребностям саудовцев, а не потребителей других стран». Немало влиятельных арабов считает, что «сокращение производства нефти — хорошая инвестиция, поскольку цена будет только расти». Да и глава Газпрома Алексей Миллер недавно заявил, что в «обозримой перспективе» цена нефти превысит 250 долларов за баррель и цена газа тоже будет только расти, и если кто­то хочет его покупать, то пусть имеет это в виду. Если бы Миллер был брокером, то можно было бы подумать, что он специально «гонит волну», чтобы привлечь инвесторов в сырьевой сектор. Но Миллер торгует газом на основе долгосрочных контрактов, и поэтому если он «гонит волну» с ценой на нефть, то, значит, считает, что высокие цены устоятся и, следовательно, увеличится спрос на газ. Когда оба крупнейших производителя энергоресурсов одновременно посылают такие сигналы, становится страшно и воображение начинает рисовать картину будущего, где автомобили гниют на обочинах, все передвигаются на ослах, читают при свечах и стучат зубами зимой, в то время как автомобили, путешествия и отопление вновь, как в уже забытом прошлом, становятся привилегией богатых. Или же наоборот: ради того, чтобы «накормить» любимый джип, люди отказывают себе в еде, не заводят детей и ходят в обносках.

Резкое подорожание нефти породило целый ряд теорий. Самый известный американский финансовый спекулянт Джордж Сорос заявил перед Конгрессом США, что на рынке нефти и других сырьевых товаров формируется пузырь, связанный с тем, что инвесторы из развитых стран стали рассматривать сырьевые индексы как надежный класс активов. По мнению Сороса, аналогичное решение ранее привело к формированию пузыря на американском ипотечном рынке, а следовательно, к нынешнему кризису. «Инвестиции в сырьевые индексы напоминают сумасшествие при скупке портфельных страховок, которые привели к краху рынка в 1987 году», — заявил Сорос. Сами нефтяники тоже считают, что в росте цен виноваты финансовые спекулянты. Генеральный секретарь ОПЕК Абдалла эль­Бадри по этому поводу заявил: «Мы не очень довольны ростом цен на нефть в этом году, он не имеет ничего общего с действиями ОПЕК». А один из топ­менеджеров ExxonMobil на заседании специальной сенатской группы, пытаясь отвлечь критику от гигантской прибыли компании, заявил, что «спекуляции и дешевый доллар оторвали цены на нефть от реальных трендов».

Общемировой энергетический ажиотаж реанимировал еще одну теорию — теорию «пиковой» нефти. Она основывалась на предположении известного геолога Мариона Хубберта, который в 1950­х сделал прогноз, что к концу XX века мировая добыча нефти достигнет пика и начнет снижаться из­за исчерпания ресурсов. Эту идею долго не воспринимали всерьез, поскольку, по мнению критиков, она недооценивала остающиеся запасы нефти, не учитывала технологических изменений и игнорировала роль рынков в обеспечении будущего предложения. Но при нынешнем уровне цен эта теория находит все больше сторонников. Ведь надежды на то, что в начале XXI века будут найдены десятки новых гигантских месторождений за пределами ОПЕК, не сбылись. Тот факт, что добыча в России за первые три месяца 2008 года упала на 0,5 % по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, тоже не добавил критикам теории оптимизма. Россия как второй крупнейший производитель нефти в мире, где средние темпы роста добычи составляли 12 % на протяжении последних пяти лет, была одной из больших надежд мировой нефтяной отрасли. Но сочетание целого ряда факторов — от уменьшения возможностей для иностранных инвестиций до окончания периода восстановительной добычи на западносибирских месторождениях — приостановил этот впечатляющий рост.

Чтобы российская нефтедобыча вновь начала расти, потребуются значительные инвестиции, особенно в новые нефтеносные провинции (что, собственно, получило отражение в новых налоговых инициативах). Но этого может оказаться недостаточно. Так, вице­президент российского ЛУКОЙЛА Леонид Федун в недавнем интервью Financial Times заявил, что уровень добычи в России, возможно, уже достиг пика и вряд ли превысит 10 млн баррелей в сутки.

При этом Саудовская Аравия, крупнейший производитель и экспортер нефти, объявила о временной приостановке планов расширения мощностей. Так, саудовский министр нефти Али аль­Наими заявил, что прогнозы спроса поддерживают расширение мощностей не более чем до 12,5 млн баррелей в сутки — такой уровень будет достигнут в 2009 году в результате инвестиций в размере 20 млрд долларов. «Решение саудовцев ставит большой вопрос: эта страна в принципе может увеличить добычу или же после десятилетий масштабной добычи ее крупнейшие нефтяные месторождения мира уже не могут давать значительного прироста?» — рассуждает в интервью «Эксперту» старший экономист лондонского Центра глобальных энергетических исследований Манушер Такин. Парадокс, но сегодня на рынке сложилась такая ситуация, что даже когда Саудовская Аравия решает увеличить добычу нефти (как было в конце мая), это не оказывает большого влияния на цены, которые продолжают расти. Дело в том, что увеличение добычи сокращает свободные мощности, а это создает опасения по поводу будущих поставок. Результатом является рост, а не падение цен, как можно было бы предположить на первый взгляд.

Ажиотаж подогревает и то, что Саудовская Аравия и ряд других стран ОПЕК отказываются проводить международный аудит своих ресурсов. «В течение восьмидесятых и девяностых страны ОПЕК кратно увеличивали объемы объявленных запасов нефти, но при этом не допускали внешних наблюдателей на месторождения. Отсутствие проверенных данных вынуждает прибегать к мерам, больше напоминающим шпионские фильмы. Так, аналитики банка Sandford Bernstein отслеживали активность на буровых в Саудовской Аравии по спутниковым снимкам. После девяти месяцев наблюдений за месторождением Гавар, которое дает половину всей добычи Саудовской Аравии и содержит 75 — 83 млрд баррелей нефти, они пришли к мнению, что арабам приходится инвестировать гораздо больше средств, чем раньше, чтобы поддерживать добычу на прежнем уровне. При этом месторождение Гавар, разрабатываемое с 1948 года, — это типичный пример. Сегодня 20 % всей добываемой в мире нефти производится на месторождениях, где добыча началась более сорока лет назад. За последние тридцать лет не обнаружено ни одного месторождения, которое могло бы производить более 1 млн баррелей нефти в сутки (Гавар дает 5 млн). Общее же число новых месторождений резко сократилось, несмотря на улучшение методов разведки. Добыча на существующих месторождениях постоянно падает. Месторождение Кантарелль в Мексике, открытое в 1976 году, достигло пика (2,1 млн баррелей в сутки) в 2004 году и с тех пор находится в стадии падающей добычи. Пик на месторождении Бурган в Кувейте (втором крупнейшем в мире после Гавара) был достигнут в 2005 году. В результате почти две трети вновь вводимых мощностей в мировой нефтедобыче сегодня годятся лишь на то, чтобы покрыть снижение добычи на старых месторождениях. Надежду критикам теории «пиковой» нефти дают лишь открытые в 2007 году у берегов Бразилии месторождения Тупи и Кариока, чьи суммарные запасы составляют 30 — 45 млрд баррелей. Но, во­первых, два месторождения не меняют общей картины. Во­вторых, добыча на них начнется лишь через несколько лет, тогда и можно будет более точно судить о реальном масштабе запасов.

Вообще­то с точки зрения экономической теории, резкий рост цен должен привести к снижению спроса. Но пока этого не происходит: хотя за последний год цены удвоились, мировое потребление нефти выросло на 700 тысяч баррелей. Все дело в том, что бум потребления в развивающихся странах перекрывает снижение спроса в странах развитых. Скажем, в США сегодня насчитывается 250 млн автомобилей, в Китае — 37 миллионов. Удвоение или утроение китайского автопарка, которое рано или поздно произойдет, потребует значительно больших уровней потребления нефти, чем сегодня. Рост потребления в развивающихся странах обусловлен и тем, что половина населения мира живет в условиях топливных субсидий. Это означает, что четверть бензина в мире продается ниже рыночных цен. Так, литр бензина в Венесуэле стоит всего 5 центов, в Саудовской Аравии — 15. В странах Юго­Восточной Азии бензин стоит 50 — 65 центов за литр (и это уже после повышения тарифов на 25 — 40 % в течение последних недель). В то время как в США литр бензина обходится по­требителям в 1,04 доллара, а в Британии — в 2,29 доллара. Фактически это означает, что потребители во многих развивающихся странах не будут реагировать на растущие цены, пока они так сильно защищены ценовыми субсидиями. Поэтому они продолжают наращивать потребление нефти, подталкивая спрос и цены вверх.

Сергей Бегляк
№112(22275)
23.06.2008