Валерий Первый

Так по аналогии с Петром I зовут его западные журналисты. К 45 годам Валерий Гергиев достиг всех мыслимых высот: в 24 года он стал обладателем премии Герберта фон Караяна — самой престижной, в 1994­м решением авторитетного международного жюри International Classical Music Awards был признан «Лучшим дирижером года». С 1993­го он главный дирижер Роттердам­ской филармонии, с 1996­го — художественный руководитель­директор Мариинского театра оперы и балета, с 1997­го — главный приглашенный дирижер первого музыкального театра Америки — «Метрополитен­опера». Народный артист России, лауреат Государственной премии России, лауреат премии «Триумф», премии имени Шостаковича, дважды лауреат национальной театральной премии «Золотая маска»…
Гергиев регулярно выступает на главных оперных сценах мира — в «Ковент­Гардене», «Ла Скала», «Гранд­Опера», на музыкальных фестивалях в Зальцбурге, дирижирует симфоническими оркестрами венской, берлинской, лондонской филармоний. На постоянную работу в упомянутые учреждения не переходит, хотя суммы предлагаемых контрактов давно стали семизначными. «Я женат на Мариинке», — признается Гергиев.

Его энергия неуемна. Ежедневник Валерия Гергиева полон законспектированных забот самого разного рода — параллельно нечеловечески обширной музыкальной деятельности на всех континентах земного шара, кроме Антарктиды, он успевает заниматься благотворитель­ностью, ездить по России, самолично вникать в чертежи нового здания Мариинки, поругаться с министрами насчет финансирования очередного проекта театра (не для себя старается — в системе Мариинского театра работают более двух тысяч человек), раздать несколько десятков интервью, опровергнув в каждом слухи, что не уходит в Большой театр, и посмотреть футбольный матч. На сон — четыре часа в сутки, на работу — двадцать. Изменить это соотношение Гергиев не может последние лет десять ни на четверть часа. Завтрак и обед для него — тот временной балласт, которым в случае необходимости можно и пожертвовать. С ужином расстаться тяжелее: шумное застолье после удачного концерта — это вроде необходимого музыкального финала.

На сцене родной Мариинки у Гергиева почти каждый вечер — трагедия. Классическая. Созданная Верди, Пуччини или Вагнером. Однако во всех начинаниях самого дирижера happy end. Если уж взялся за дело, непременно доведет его до конца. Опускать руки и пасовать перед неудачами тоже не в его правилах. Сгорело здание склада Мариинского театра, а вместе с ним декорации и костюмы к классическим спектаклям театра — он и в этом нашел положительный аспект. Обновил и осовременил. Возрождающиеся из пепла «фениксы» до сих пор становятся событиям в музыкальной жизни России.

Отвечая на вопрос, из каких источников берет силы, Валерий Абисалович вспоминает детство: «Я много получил в детстве — от природы. Родители и мамины братья увозили меня и сестер в горные ущелья, где нас окружала суровая, чистая красота. Это ощущение счастья от высокого прозрачного неба, ледяной воды и кипящих брызгами рек, от птиц, как бы висящих в небе… Я был ближе к солнцу и к горным пропастям, чем остальные, поскольку пронзительнее, яснее чувствовал, впитывал. Вот эта энергия гор и солнца, наверное, питает меня до сих пор».

Горы и солнце воспитали в Гергиеве множество талантов. В юношестве ему прочили блестящую карьеру сразу на нескольких поприщах. Учителя математики укоряли родителей Валеры, зачем при таком очевидном математическом даровании отвлекать мальчика от дробей и формул какой­то музыкой. Футбольный наставник советовал тренировать ноги и не утруждать спину и голову учебой. Все ж таки избрав в качестве жизненной дороги музыку, Валерий Гергиев прочих талантов не растерял. Математическими навыками пользуется, сводя дебет с кредитом, — за финансовыми делами театра он наблюдает очень пристально. А спортивная подготовка помогает выстаивать четырехчасовые оперные спектакли.

На Западе Гергиев на особом положении: там его воспринимают как едва ли не главного будоражителя музыкального общественного мнения. Он открывает иностранцам малоизвестные произведения великих русских композиторов или великие произведения малоизвестных композиторов. Для него ничего не стоит накануне концерта заменить престарелого солиста с громким именем на молодого гения, известного только его соседям, страдающим от хронического недосыпа. И юноша выстреливает — так было, скажем, с ныне звездным Евгением Кисиным. Гергиев «подсунул» 17­летнего пианиста для записи с Лондон­ским симфоническим оркестром. Продюсеры записи были резко против, но ими мэтр умеет дирижировать не хуже, чем своими оркестрантами. Которые, кстати, понимают Гергиева с полувзмаха руки — дирижерских палочек он не приемлет.

Да что там продюсеры, он и с главами государств говорит на равных. Куда бы ни приезжал, просят на аудиенцию к местному монарху или президенту. В Кремле Валерий Гергиев гость нечастый, что, прежде всего, объясняется его занятостью. Президента Владимира Путина знает давно — общается с ним накоротке, но для собственных нужд никогда этим не пользуется. «Мы — продукт мирового уровня, — говорит первый человек Мариинки. — Моя сила в коллективе театра, а не в личных связях».

Сергей Виноградов
№ №79(22242)
Газета "Речь" от 30.04.2008