Старообрядцы и «иноверцы» Череповецкого края

Череповчане старшего поколения еще смогут показать, где в Череповце находилось «еврейское» кладбище, а где — «старообрядческое». Увы, сегодня на их месте (равно как и на месте старого православного кладбища) стоят жилые дома или гуляют люди… Драматические события раскола русской православной церкви XVII столетия продолжались в XIX и XX веках. В разное время власти предержащие по­разному относились к деятельности раскольников. В XVII веке государство достаточно жестко преследовало староверов. В XVIII веке вместо физической расправы к ним стали применяться методы экономического воздействия.
В XIX веке политика правительства по отношению к раскольникам была достаточно противоречива: с одной стороны, им запрещалось проповедовать свои взгляды, с другой — многие представители именитого и уважаемого купечества являлись старообрядцами. Возможно, формированию активности и развитию деловой жилки способствовало то, что эти люди не пили спиртное, не курили и чурались светских забав. Вся их энергия уходила в дело. К слову, положительные качества раскольников всегда объективно отмечались миссионерами и православными священнослужителями.

В конце позапрошлого века многие из купцов православного и даже иудейского вероисповедания для упрочения своего положения переходили в «беспоповцы».

В уездном Череповце старообрядцев практически не было. В 1870­е годы среди прихожан Воскресенского собора числился один раскольник, в 1880­е годы и позже — ни одного.

По сравнению с «мирским» православным населением старообрядцев было немного: от 0,3 % до 3 % от общего числа прихожан. Наибольшую группу староверов составляли женщины, именно они крепко хранили традиции, передавали древнее благочестие своим детям.

В 1893 году в Новгородской епархии насчитывался 28251 раскольник. К числу уездов, наиболее «зараженных» расколом, относились три: Старорусский (12440 раскольников в 54 приходах), Крестецкий (6755 человек в 24 приходах) и Череповецкий. В нашем уезде в 28 приходах числилось 3716 старообрядцев, что составляло 2,5 % от общего количества прихожан.

Старообрядцы в Череповецком уезде жили как особыми деревнями, так и в селениях среди «мирских». Из 49­ти деревень Ильинского прихода Чаромской волости в 23­х старообрядцы проживали вместе с православными, причем составляли значительную часть населения.

В Череповецком крае в этот период характерно распространение основных течений старообрядчества — беспоповщины и единоверия. В единоверческой церкви допускались богослужебные книги, созданные по старопечатным образцам, сохранялась «древляя» обрядность, но священнослужители рукополагались местным архиереем.

Единоверческие церкви располагались в деревнях Антипино и Крутец Череповецкого уезда Новгородской губернии. Наибольшую известность получила единоверческая церковь в деревне Крутец Чаромского прихода, выстроенная в 1893 году. Церковь была деревянной, с железной крышей. С момента открытия храма и до 1920­х годов настоятелем храма являлся отец Павел Смирнов.

Как показывала практика, доброжелательное и терпимое отношение к раскольникам со стороны властей давало большую отдачу, нежели репрессии и гонения.

В 1896 году «Новгородские епархиальные ведомости» поместили «Заметки из быта раскола в Чаромском крае», автор которых повест­вует о том, что «не очень давно в Череповецком крае в д. Крутец выстроена единоверче­ская церковь. В первое время ходило порядочно народа, но большинство посетителей, однако, были не раскольники, а просто любопытные, для которых единоверческая церковь представляла интерес как новинка. Прошел год, и молящихся стало собираться меньше».

Автор, назвавший себя только инициалами «Н.Л.», справедливо отмечает, что «пока раскол считался гонимым, он находил больше последователей, а теперь перестал быть привлекательным». Н.Л. попытался изложить положительные и отрицательные стороны бытовой жизни старообрядцев: «Водки раскольники совсем не пьют, или пьют умеренно. Первая рюмка для здоровья, вторая — для веселья! Однако у старообрядцев есть и грубое явление — сожительство между родственниками».

В Троицко­Согожском, Николаевском Елданском и Ильинском Чаромском приходах распространялось еще одно направление беспоповцев — «странники», «бегуны». По воззрениям этого толка, истинный христианин должен разорвать всякую связь с обществом и стать странником: не иметь «ни града, ни села, ни дому». Люди, разделяющие идеи странничества, но не желающие уходить из мира, принимались в общину в качестве странноприимцев, обещающих принимать и укрывать бегунов.

Центрами религиозной жизни старообрядчества являлись небольшие монастыри, которые обычно назывались «скиты», или «пустыни».

Так, в 1903 году полицейский урядник обнаружил очередной скит, в котором проживали 9 женщин разного возраста. Ввиду отсутствия у них документов все обитательницы были препровождены в полицейское управление для установления личности. Это было необходимо, так как случалось, что у раскольников прятались политические и уголовные преступники.

Одной из причин отказа крестьян­раскольников от контакта с православием было невежество. Так, многие старообрядцы были искренне убеждены, что двуперстное крещение и старые книги прокляты Церковью. Миссионеры пытались убедить их, что старые книги не прокляты, а лишь исправлены, а двоеперстие грешно не само по себе, а в соединение с еретическими высказываниями и противлением общеправославным традициям.

Священникам­миссионерам Новгородской епархии приходилось очень сложно, потому что на всю огромную территории их было только двое, да два их помощника. Путешествовали миссионеры пешком и в любую погоду. Миссионерской деятельностью занимались также члены братства при Софийском соборе Новгорода.

Братство открывало книжные магазины и библиотеки в местах наибольшего скопления раскольников. Особое внимание уделялось библиотекам при церквях. Именно они, по замыслу епархиального правления, должны были стать основой для искоренения раскола. К сожалению, большинство библиотек из­за отсутствия средств не имело миссионерской литературы. Самой богатой библиотекой уезда и по количеству книг вообще, и по количеству миссионерской литературы считалось книгохранилище при Чуровском храме. Точное количество книг неизвестно. Однако известно, что в 1897 году было сделано около 200 визитов в бесплатную читальню и прочитано около 300 книг. Заслуга в создании библиотеки принадлежала Преосвященному Мисаилу, епископу Могилевскому и Мстиславскому. Так, только в 1897 году владыка прислал для библиотеки целый тюк с книгами и картинами весом в 6 пудов!

В апреле 1895 года одним из миссионеров епархии был назначен иеромонах, насельник Антониева монастыря отец Варсонофий (Лебедев) — впоследствии епископ Кириллов­ский, расстрелянный в 1918 году (ныне причисленный к лику святых). Первоначально отец Варсонофий проповедовал в Старорусском, Валдайском, Демянском и Крестецком уездах. Затем в сферу его деятельности вошел и Череповецкий уезд. Особую известность получили беседы миссионера с начетчиками Чуров­ского прихода. Старообрядцы искренне уважали молодого миссионера и сами приглашали его на беседы. Эти беседы, записывавшиеся проповедником, печатались в «Новгородских епархиальных ведомостях», становясь существенным научно­практическим подспорьем для других священнослужителей — как миссионеров, так и приходского духовенства.

Как уже упоминалось выше, в самом Череповце приверженцев старообрядчества не было. В 1893 году в городе проживали «иноверцы»: 11 католиков (3 мужчин и 8 женщин), 31 протестант (19 мужчин и 12 женщин) и 78 иудеев (44 и 34 соответственно).

Были случаи перехода в православную веру. Так, 2 августа 1915 года в Благовещенской церкви состоялось отречение от иудейской веры и принятие православия помощником провизора земской аптеки Яковом Шевелевым Стеркиным, уроженцем города Орши Могилевской области. Восприемниками новопросвещенного раба Божия (в православном крещении — Владимира) стали провизор П.Н.Петров и жена секретаря земской управы Е.И.Андреева. Перед принятием крещения Стеркин в течение некоторого времени усваивал главные молитвы и символ веры под руководством священника Благовещенской церкви Василия Рябинина.

Евгений Шалашов, кандидат филологических наук, доцент кафедры истории Чгу
№ №70(22233)
Газета "Речь" от 17.04.2008