Голоси — или проиграют

Хоккейный диктор Дмитрий Слободин рассказал «Речи» о связках: коленных, голосовых и судьбоносных
Его голос знают в Череповце если не все, то почти все. В его устах фамилия игрока «Северстали» раза в три длиннее, чем у соперника. «Шааайбу заброооосил Юююююрий Трууууубачеееев», — обрушивает Дмитрий Слободин интонационный «девятый вал» на головы счастливых зрителей, отчего те приходят в подлинный восторг. Профессию хоккейного диктора, который, как нередко говорят, произошел от попугая, он возвел в ранг искусства. В те незапамятные времена, когда ни фанатов с флагами и дудками, ни полуобнаженных танцовщиц группы поддержки в Череповце еще не было, он один заводил публику. Точнее, его голос. В лицо Дмитрия Слободина до сих пор знают единицы.

— Я родился в Тотемском районе, а с двух до пятнадцати лет жил в Великом Устюге. Потом родители приехали в Череповец — с тех пор я здесь. С детства играл в футбол и хоккей. В Череповце очень удачно устроился на завод. Здорово было — зимой играем в хоккей за цех и за завод, не работаем. Летом в футбол — снова не работаем. В промежутках, весной и осенью, мы слесари — приходилось к станку вставать. Разряды давали, зарплату платили. Мое амплуа было — вратарь, реакция была хорошая. И в футболе, и в хоккее. Однажды вышел на поле не размявшись, дернулся за шайбой — бац, двусторонний разрыв связок колена. На этом моя спортивная карьера и закончилась. Восемнадцать лет мне тогда была. Когда стал тренером, всегда ребятам говорил: главное — перед игрой размяться нормально.

— Для спортсмена, как для певца, связки — это все. Обида на спорт не появилась, не было мысли завязать?

— Я расскажу, как получилось. Приходят ко мне однажды четыре друга — сказали, что в Смоленск в институт физкультуры едут, ко мне по пути зашли попрощаться — я возле вокзала жил. Предложили: «А поехали с нами». Я схватил документы, кое­какие вещи собрал и на вокзал. До Москвы доехал зайцем — в поезде на полу спал. В Смоленске поступили мы все пятеро, а окончил я один. Вернулся в Череповец, стал работать тренером по хоккею в «Алмазе».

— Кто­то из ваших воспитанников сегодня на слуху?

— Многие на слуху. Например, звезда команды 1961 года рождения Сергей Цветков. Здесь он отлично начал, потом его в петербургский СКА забрали — там тоже себя здорово проявил. А потом уехал играть в Швецию, принял тамошнее гражданство и до сих пор живет там. Леша Кознев — сейчас он в СКА играет — тоже мой воспитанник. Игорь Петров, ныне тренер второй «Северстали», небезызвестный любителям хоккея Игорь Старковский — все мои парни. Со Старковским интересный случай был. В юности Игорь был талантливый, но ленивый. В конце концов я его перевел из первой пятерки в третью. Прошло много лет, он уже стал маститым хоккеистом, у нас состоялся разговор. «Не обижаешься?» — спрашиваю. Отвечает: «Да что вы, благодарен. Я получил отличный стимул». А вообще, наших воспитанников ценят по всей стране. Обидно, когда они приезжают сегодня в составе других команд и нашу команду обыгрывают.

— В Череповце немало кадров и для американской НХЛ выковано…

— Вспоминается, как две будущие звезды НХЛ, Владимир Воробьев и Игорь Никулин, едва с хоккеем не завязали из­за моих ребят. Они играли за «Металлург» 1972 года рождения, а я тогда тренировал 1974 год. Во время одного из первенств школы мои парни обыграли 73­й год и вышли на 72­й. А у них сильная команда была. Так вот, я знаю, что они в раздевалке договорились: если проиграют 74­му, побреются наголо и уйдут из хоккейной школы. Мы уступили с разрывом всего в две шайбы, да и то нас вратарь подвел. Наверное, к счастью — такие отличные игроки продолжили блестящую карьеру.

— Столько команд — и одна крытая площадка. Как ее делили?

— Так вот и не хватало ее, на улице, в коробках играли, алмазовского льда почти не видели. Мало того — наш «Алмаз» еще фигуристы из Москвы частенько арендовали. У них в столице льда мало, да и дорого, они к нам ездили тренироваться. У меня на глазах Бестемьянова выросла, Бобрин тоже. Вечером их тренеры уйдут, оставляют фигуристов одних — отрабатывайте, мол, технику, катайтесь. Я подходил: «Слушайте, давайте мы с вами поиграем в хоккей». Для моих ребят это невиданное дело было — в «Алмазе» поиграть. Фигуристам, смотрю, тоже интересно. Ставят условие: «Вы нам даете щитки и хорошие клюшки». Матчи были довольно интересные.

— Как вы в дикторы попали?

— Расскажу. Произошло это в начале 90­х. Раньше ведь женщины в основном работали дикторами. Была такая замечательная дикторша Ира Леонова. Однажды она приболела — работать некому. Говорят: «Давай ты. Ты по­смелее». Так и пошло. Нашим всем нравилось, как я объявляю, а от судей претензии пошли. Я ведь, когда наша команда голы забивала, эмоциональнее произносил, чем когда нашим забивали. Это и зрителей заводило, и игрокам было приятно. Противнику, ясное дело, обидно. Судья подъезжает: «Вы не имеете права так произносить, это унижает соперника». Я оправдываюсь: «Покажите, где в правилах сказано, с какими интонациями должен говорить диктор». Все эти эмоции трибун, к которым я в меру сил пытаюсь побуждать зрителя, очень действуют на хоккеистов. Радуемся мы в унисон, а грустим вразнобой. Было бы здорово договориться перед матчем со зрителями: давайте, дескать, если наши пропустят шайбу, издадим стон, как от зубной боли. Уверен, это произвело бы на команду большое впечатление. Но как это сделаешь?

— А от игроков претензий не поступает?

— Случалось, что ударение в фамилии путал. Редко, правда. Я всегда готовлюсь к каждому матчу: справляюсь, как правильно звучит фамилия и имя, где ударение ставить. Бывали курьезные ситуации — однажды перепутал новокузнецкий и магнитогорский «Металлурги». Когда понял ошибку, непроизвольно вырвалось в микрофон: «Ой». Зал лег со смеху.

— Вас узнают по голосу?

— Постоянно. Когда по телефону друзьям звонишь, уже и представляться не надо. С первых слов узнают. Посторонние, кстати, тоже. Многим мой голос кажется знакомым, и они долго вспоминают, где его слышали. После матча стоишь на улице, разговариваешь с кем­нибудь, мимо люди идут, слышат: «Простите, это ведь вы диктор?»

— У вас довольно оригинальное хобби — клюшки коллекционируете. Как оно появилось?

— Коллекцию собираю еще с 70­х годов. Сейчас в ней около ста двадцати клюшек, висят дома на стенке. Все — подарки, ни одной не купил. Есть именные — Фирсова, Михайлова, Рагулина, Петрова и других легендарных хоккеистов. Всякие есть, только череповецких мало — защитник «Северстали» Юра Александров, спасибо ему большое, подарил как­то. И все. Знаете, у меня небольшая обида на нашу команду. Игроки и руководство отлично знают, что я коллекционирую клюшки, и знают, когда у меня день рождения — 21 января. Неоднократно я работал в этот день на матчах «Север­стали», но ни разу за все эти годы команда не поздравила меня, не подарила клюшку с автографами в коллекцию. Думаю, заслужил.

Сергей Виноградов
№ №63(22226)
Газета "Речь" от 08.04.2008