Божий промысел

Мы продолжаем публиковать цикл бесед с профессором Московской духовной академии, доктором богословских наук Алексеем Ильичом Осиповым. Тема сегодняшней беседы — один из ключевых вопросов христианства. Божий промысел — что это такое, как и через что он действует, где проходят границы между ним и свободной человеческой волей.
— По промыслу Божию мы все можем оказаться слепым орудием в руках Всевышнего. Каин убил Авеля (Быт. 4, 4­13), был ли он орудием в руках Творца?

— Здесь не нужно смешивать две разные вещи. Одно дело — человече­ская свобода. Человек поставлен перед выбором: совершить добро или зло. Он свободен в своем выборе и ответственен за результаты этого выбора. И совсем другое дело — что ему будет Богом позволено совершить в отношении других людей, окружа­ющего мира. В первом случае он вполне зрячий. Во втором — да, он большей частью является лишь слепым орудием Божественного промысла.

Человек может кого­то ненавидеть лютой ненавистью, готов его убить, а вот убить не может никак. Хотел бы сделать, да не может. Вот где промысел Божий действует, а не в человече­ской свободе.

Человек может быть внешне нравственно чист: он безупречно ведет себя в обществе, о нем ни­кто ничего плохого не скажет, он не ворует, исполняет свои дела, у него все нормально в семье, он хороший человек. А внутри духовная сторона может быть полностью пораженной. Мы ведь не знаем, чего он хочет, к чему стремится, о чем он мечтает. Этот «нравственный человек» может мечтать о славе: «Я такой хороший, пример для других, меня прославлять надо». И живет этим. Уже одно искание славы перечеркивает всю его нравственность.

То, что Каин возненавидел брата и хотел убить его, — это дело его свободы, его личности, его греха. А то, что ему было позволено убить Авеля, — это дело промысла Божия. Конечно, возникает встречный вопрос: зачем это было нужно? Окончательный ответ мы не найдем, но принципиальный ответ есть. Нет славы без подвига, и страдальческая кончина приносит человеку особое благо, она является искупительной для его грехов, дает ему славу не земную, а вечную.

А мы обычно понимаем все наоборот: с кем­то случилась страшная смерть, кого­то убили и мы о нем: «Так ему и надо, он был такой­сякой, эдакий». Христианство говорит, что Бог есть Любовь, Он дал этому человеку пострадать, а может быть, даже и покаяться, и это великая милость Божия. Если смотреть с точки зрения вечности, оценки наши приобретают совсем другой характер, порой прямо противоположный тем, к которым мы привыкли в этой жизни.

То, что Бог дал совершить Каину, очень возможно, послужило потом и для Каина предметом раскаяния, а для Авеля это убийство стало венцом славы.

— Промысел Божий может осуществляться только через личные желания или только через внешние обстоятельства?

— По­видимому, не только через то и это, но и через многое другое. Промысел Божий — это действие Божие, которое ставит человека в наилучшие условия с точки зрения его спасения. Вот Иуда — в какие идеальные условия был поставлен, как и Петр, Иоанн и все другие. Бог каждого ставит в наилучшие условия. Один — в шайке —разбойников, другой — в индуистской деревне, третий — в православном монастыре. Но раз мы сказали, что Бог есть Любовь, то следует вывод, что Он каждого человека всегда и везде, в любой момент времени и в любом месте ставит в наилучшие условия с точки зрения спасения. Вопрос только в том, что это такое — наилучшие условия? При нашем понимании мы бы сказали, что лучше бы Иуде ребенком умереть. Оказывается нет, не лучше.

Наилучшими условиями являются те, при которых человек начинает по­знавать себя, кто он есть на самом деле, без розовых очков. А кто он есть на самом деле, об этом хорошо сказал пророк Давид: «Я — червь, а не человек» (Пс. 21, 7), он даже еще более красочно сказал о себе — «блоха во Израиле» (1 Цар. 26, 20). Вот если бы увидеть себя «блохой», но это не так просто, как мы думаем. А самая суть духовной жизни именно в этом. Недаром Пимен Великий говорил: «Человек — это тот, кто познал себя» [1]. Познание же это предполагает увидеть себя не хорошим, лучшим в мире, а как раз наоборот.

— Как отличить промысел Божий от искушения?

— Под промыслом Божьим мы разумеем всю совокупность тех обстоятельств, в которых живем: благоприятные и трудные, простые и сложные, деловые и личные — все. Под искушениями разумеются только те обстоятельства, которые бывают связаны непосредственно с представшим мне грехом. Вот у меня с языка готово слететь осуждение, удержусь от него или нет? Снова искушение и опять не удержался. Кто же я?

Святые Отцы говорят, если не было бы бесов, то не было бы и святых. Поэтому и сами искушения, как часть допускаемых Богом и, следовательно, тоже промыслительных действий, крайне нам необходимы. Только благодаря им мы можем упражняться, мы можем познавать себя, видеть, кто мы есть на самом деле. Я, конечно, не сомневаюсь, что я очень хороший человек, только вот я лгу, притворяюсь, завидую и прочее без конца. А дерево­то узнается по плодам.

Промысел Божий всегда ставит человека перед какими­то обстоятельствами, перед возможностью решения и выбора с точки зрения совести, заповеди, закона. Но все эти обстоятельства по христианскому учению прямо и точно соотносятся с нашим духовным состоянием. Нет действий Божиих, безотносительных к человеческой свободе. Наш Бог не тот, который что хочет, то и сделает, наш Бог — любовь и только любовь. Он — премудрый и любвеобильный врач, и все, что Он посылает нам — это те обстоятельства, которые должны помочь нам нравственно и духовно самоопределиться в каждом конкретном случае. То есть промысел Божий открывает дверь нашей свободе. Евангельский пример: негодяй бесчинствовал всю жизнь, уже погибал, и вдруг его прибивают ко кресту. Так дается по­следнее средство — поймет человек или нет? И мы видим потрясающую картину: один из двух разбойников сказал: «Достойное по делам нашим приняли» (Мф. 23, 41).

То есть лекарства, которые посылает нам Бог, постепенно усиливаются. Потому преподобный Марк Подвижник сказал: «Не хочешь скорбей, не греши». Грех ранит нас, соответственно даются нам и лекарства. Когда не помогает слабое, дают более сильное. Но восприятие лечебных средств зависит от нашей свободы: один разбойник покаялся, другой богохульничал. Наша свобода при промысле Божьем остается неприкосновенной. И обстоятельства, в которые мы попадаем, прямо обусловлены нашим духовным состоянием. Тот же преп. Марк По­движник говорит: «Все скорбное, что происходит с нами, происходит за возношение наше». В конечном счете, причиной наших скорбей является наше Я, которое похоже на острый кол, на который человек сам себя толкает, и чем больше это я, тем больше он вонзается в этот острый кол.

— В чем отличие попущения Божия от воли Божией? В частности, в чем промысел Божий в теракте на Дубровке в Москве? Он произошел по воле Божией или по Его попущению?

— Понятие промысла Божия в богословии разделяется на две ветви: на волю Божию и попущение Божие. Под волей Божией разумеются все те дей­ствия, которые совершает человек в соответствии с заповедями Божьими. Под попущением Божьим разумеются те наши деяния, которые противны заповедям Божьим и творятся свободой человека. Нет такой заповеди Божией, чтобы убивать человека, поэтому убийство мы называем попущением Божьим. Но вы понимаете условность этих понятий; все совершается, в конечном счете, по промыслу Божию, совершается ли это в соответствии с заповедью Божией или по свободе человеческой, но Бог попускает человеку впасть в это.

На Дубровке произошли страшные вещи, о каком соответствии заповедям Божьим можно здесь говорить? Речь идет как раз о противоположном — о попущении Божьем, которое, тем не менее, является промыслительным. А почему? Там было много людей, и мы не знаем ни их душ, ни состояний, ни намерений и целей, разве можем мы о них судить? Мы себя­то понять не можем, а уж тем более — других.

Сергей Комлев
№ №56(22219)
Газета "Речь" от 28.03.2008