Нервы не железные

Ежегодно в Череповце на 10 — 15 процентов становится больше горожан, страдающих пограничными душевными расстройствами. Психоневрологический диспансер в его нынешнем состоянии не способен остановить этот рост. Потому что по­настоящему надеются на его помощь только тяжелые больные, а люди с пограничными расстройствами боятся диспансера больше, чем своей болезни. Боятся, заметьте, не врачей, а самого лечебного заведения, для которого не подобрать иного эпитета, кроме как «убогое».
«Психическая грамотность» череповчан невысока. И то, что указанные проценты роста заболеваемости многим покажутся несущественными, — лишнее тому доказательство.

Забота о психическом здоровье представляется чем­то из разряда поиска смысла жизни: а зачем? А затем, чтобы не заработать язву, отвечают специалисты.

— Сорок процентов пациентов общесоматических поликлиник — это на самом деле наши пациенты, нуждающиеся в лечении у психиатра. Язвенная болезнь, к примеру, или бронхиальная астма — это психосоматические заболевания, — говорит Нина Петровцева, главный врач МУЗ «Психоневрологический диспансер».

В понимании населения психодиспансер — это «психушка», где лечат «психов». А под «психами» люди разумеют больных шизофренией. Однако распространенность шизофрении среди людей во всем мире не превышает даже одного процента! На учете в череповецком психодиспансере состоят более 6000 горожан, и только 25 % из них — тяжелые больные. Основной же процент подучетных страдает пограничными психическими расстройствами.

Более 6000 психически нездоровых череповчан — это официальные данные психоневрологического диспансера. А сколько еще тех, кто вообще не обращается за помощью, или обращается анонимно, или посещает част­ные кабинеты. По экспертным данным, 30 % населения страны страдают тем или иным видом психического расстройства.

Почему «пограничные психические расстройства»? Потому что больные балансируют на грани между легким нездоровьем и тяжелой болезнью, склоняясь то в ту, то в другую сторону.

— У таких больных нет острого психоза, нет слабоумия. Просто человек переживает психотравмирующую ситуацию. Развод, смерть близкого, несчастная любовь, афганский или чеченский синдром, синдромы различных зависимостей. Или невротические депрессии, вызванные какой­то личностной несовместимостью (напряженная ситуация в коллективе, семье, стране в целом), — говорит Нина Петровцева. — В последние десять лет отмечается тенденция неуклонного роста пограничных психических расстройств, что во многом связано с социально­экономическими и политическими последствиями так называемой перестройки и постперестроечным периодом, вызвавшим у многих людей хронический стресс. Следствием этого является всплеск психических нарушений, в первую очередь в виде невротических расстройств и разных форм отклоняющегося и саморазрушающего поведения.

Эти люди вполне адекватны, просто какая­то сфера чувств, ощущений, отношений у них излишне обострена, что доставляет неудобства им и иногда их близким. Но если от физического неудобства можно избавиться: заболела голова — выпил цитрамон, затекла нога — изменил позу, — то от состояния «душа болит» не отмахнешься так просто.

Мы чаще всего пытаемся самостоятельно преодолеть такое состояние. Но эффект получается, как от гриппа, перенесенного на ногах: либо «забиваем» его до следующей простуды, либо попадаем­таки к врачу, но уже с тяжелым осложнением.

В общем, не следует запускать болезнь — нужно лечиться. Только вот в нашем психодиспансере для излечения души кроме врачебного понимания нет почти ничего. Понимание — это самое важное, но без достойной материально­организационной опоры его недостаточно.

Что собой представляет психодиспансер? Семь приспособленных зданий детских садов и других учреждений, разбросанных по городу. Это неудобно с точки зрения передвижений сотрудников и пациентов, не­эффективно с точки зрения процесса лечения и нецелесообразно экономически. Взять хотя бы один пример: чтобы накормить третье отделение, что на ул. Леднева, пищу приходится везти с ул. Парковой.

А что представляет собой каждое здание в отдельности? По­стройки 60­х годов, в которых никогда не проводились капитальные ремонты, и степень износа которых достигает 60 — 70 процентов и выше. Текущие потолки, отваливающаяся штукатурка, запах гнили из подвалов, старая мебель и утварь. Кроме того, здания тесные. По санитарным требованиям, на одну койку должно приходиться минимум семь квадратных метров, а в нашем диспансере в 2,5 раза меньше — по три­три с половиной метра на койку.

— Мы же не только пилюлями должны лечить. Из­за отсут­ствия площадей мы не можем должным образом организовать процесс социальной реабилитации, — сетует зам. главврача по медицинской части психодиспансера Александр Симонов. — У нас отсутствуют лечебно­трудовые мастерские, хотя желание у больных есть. Мы не имеем возможности организовать хорошие прогулочные площадки. Даже амбулаторную помощь не можем толком оказывать: нет отдельных помещений для занятий психотерапией, медсестра социально­реабилитационной службы сидит в одном кабинете с медстатистом.

Пациенты психодиспансера — душевнобольные люди. Нахождение в таком, мягко говоря, «убогом» заведении вызывает дополнительный стресс. Даже если пограничные пациенты относятся к себе с разумной критикой и понимают, что нуждаются в лечении у психиатра, — они готовы лечиться, пока не окажутся в диспансере.

— Дашь человеку направление в отделение, — приводит пример главврач. — Он идет туда и что видит? Комната в 10 — 12 квадратных метров, и на этой площади четыре койки и одна на всех тумбочка. Человек просто разворачивается и уходит. А может даже до отделения не дойти. Пограничные больные не хотят сталкиваться в узких коридорах с тяжелыми — и это можно понять. А что получается у нас? Пришел, к примеру, человек на прием во взрослую поликлинику на ул. Бабушкина. А у нас там что только дополнительно не проводится: и трудоустройство граждан, и освидетельствование водителей. Больные приходят, видят толпу и разворачиваются. А у кого­то в этой толпе и припадок эпилептический случается… Городу необходим современный психотерапевтический центр, чтобы отпал стереотип «психушки» и люди не боялись обратиться за помощью.

Психодиспансер существует более сорока лет и все эти годы расширяется. Но помещения ему достаются по остаточному принципу: какое­то учреждение из здания выезжает — туда вселяют службу диспансера. А когда развалилось здание, где размещалось отделение неврозов, это отделение вместе с кадрами перевели в открывшуюся тогда портовую больницу.

О том, что психодиспансер в таком виде не удовлетворяет запросы города и не соответствует нормам специализированных медицинских учреждений, власти понимали всегда. Череповцу нужен современный психиатриче­ский комплекс — этот вопрос давно назревал. Несколько лет назад такой комплекс намеревались возвести за Шексной, в районе ул. Монт­Клер. Подготовили проект, выделили земельный участок, но строительство так и не начали — с финансами в городе было туго. В дальнейшем рассматривался вариант размещения диспансера в корпусах бывшей школы­интерната на ул. Первомайской. Переехать туда смогла только администрация, а чтобы приспособить здание под специализированные службы, денег не нашлось: каждый корпус требует многомиллионных вложений.

В этом году выход нашелся сам собой: Министерство здравоохранения и социального развития издало приказ о ликвидации портовой больницы (аналогичный процесс с ведомственными лечебными учреждениями проходит по всей России). Здание передают на баланс области. Областные власти решили: раз в освобождающихся корпусах располагается лечебница, они требуют минимальных вложений для приспособления под специализированное медучреждение — быть там психоневрологиче­скому диспансеру, самому нуждающемуся из всех медучреждений в Череповце.

Предполагается, что он откроется здесь с января. И будет обслуживать помимо Череповца пять районов северо­запада области — их жителей уже и сейчас принимают в некоторых службах диспансера.

10 октября отмечается Всемирный день психического здоровья, утвержденный в 1992 году по решению Всемирной федерации психического здоровья при поддержке Всемирной организации здравоохранения. По данным Научного центра социальной и судебной психиатрии им. Сербского, ежегодно в России кончают жизнь самоубийством 60 тыс. человек, каждый пятый из них имеет психическое заболевание. Считается, что 90 % самоубийц страдали психическим расстройством, которое не было вовремя диагностировано и вылечено. В последнее время выросло число самоубийц в возрасте 45 — 55 лет. Мужчины кончают с собой в 6 раз чаще, чем женщины. Психическим здоровьем нации озаботились на уровне государства. В России действует федеральная программа развития психиатрической помощи, принятая на пять лет. На ее реализацию предусмотрена сумма в размере 7,5 млрд рублей.

Татьяна Тихонова
№204(22119)
26.10.2007