Генерал-­доцент родом из ЧВИИРЭ

Закончились юбилейные дни ЧВИИРЭ. Готовясь к празднованию, руководство института выяснило, что более 20 бывших выпускников имеют генеральские звания. Все они были приглашены на юбилей. Но по­настоящему наш среди них только один человек — генерал­майор Николай Шевцов, который родился и вырос в Череповце. Генеральские погоны он получил в 95­м году, и в том же году ему присвоили еще одно звание, ученое, — доцент. Сейчас он живет в Воронеже, где до сих пор удивляются «шевцовскому чуду»: в тяжелые 90­е годы, когда военные даже об общежитиях не могли мечтать, он построил 400 квартир для своих подчиненных и коллег­военнослужащих.
Генерал — он всегда начальник. «Дело начальника какое? — делится своим кредо Николай Шевцов. — Во­первых, выработать идею, во­вторых, поставить задачу, в­третьих, обеспечить выполнение идеи. А дальше — работа заместителей. Руководителю нужно всегда идти на шаг вперед, а не соревноваться с замами — кто быстрее».

Генерал — не всегда поэт. А вот Шевцов приехал на юбилей с творческим подарком — с «Гимном выпускника ЧВИИРЭ», который сочинил в преддверии праздника. «Гимн озвучили на профессиональной студии в Воронеже. Музыку к тексту написал подполковник Игорь Устимов, мой подчиненный, он же исполнил». (Тяга к поэзии, видимо, семейная черта: сестра генерала, Наталья Батурина, является директором Литературного музея Череповца. В ее кабинете мы и встретились с генералом Шевцовым.) В ЧВВИРЭ подарок именитого выпускника оценили: в пятницу гимн звучал на торжественном построении личного состава, ветеранов института и почетных гостей.

«Мы годы юности не позабыли, хотя давно по закону времен один браслет офицерский сменили на блеск и труд генеральских погон».

— Могли ли вы, будучи курсантом, предполагать, что настанет день, когда вы получите «генерала»?

— Один маленький штрих. Когда я выпускался из училища и получал лейтенантскую форму, швея, которая шила мою форму, подарила мне один лампас. Красный и широкий. Когда­нибудь, говорит, он тебе пригодится. Я человек не суеверный, но пронес этот лампас через всю службу. Он у меня до сих пор хранится. Теперь забавно. Позже был еще один интересный случай. Я тогда поступал в академию им. М.В.Фрунзе, сдавал общевоинский устав. Одним из вопросов, которые мне попались, был порядок отстранения от должности офицеров и генералов в мирное и военное время. По поводу офицеров я все написал. Но как отстранять генералов? Не знаю. Ходит по аудитории председатель комиссии — такой высокий­высокий генерал. Была, думаю, не была. «Товарищ генерал,— обращаюсь к нему, — у меня вот такой вопрос: я про офицеров все написал, а про генералов нужно?» Он посмотрел на меня внимательно и, похлопав по плечу, сказал: «Тебе, сынок, пока рано». Это было в 74­м году, я был старшим лейтенантом.

«В Череповце в институте военном мы все стремились науку познать».

— Когда я ехал из Москвы на юбилей, оказался в одном купе с контр­адмиралом. Выяснилось, что он через год после меня выпустился из училища. Всю ночь с ним проговорили. Вспоминали учебу, преподавателей. Есть три «классика» наших лет, о которых выпускники вспоминают особенно тепло. Химик, про которого ходило двустишие «самый хитрый из армян подполковник Асвиян», преподаватель кафедры истории КПСС майор Матвеев и математик Маслюк. Александр Иванович Маслюк — пожалуй, самый легендарный. У него была своя система оценок. Низшая — АД, что значило «абсолютный дуб», далее — Д (дуб) и ДП (дуб с понятиями), потом кол с минусом, кол, двойка с минусом, двойка. Те, кому он ставил тройки, четверки или пятерки, считались просто уникальными личностями. Особенно памятна история, как я сдавал ему экзамен по высшей математике. Я занимался спортом, постоянно ездил на сборы по лыжам и почти весь курс по этому предмету прогулял. Подходит время экзамена, я иду к физруку: мол, как же я сдам? Не волнуйся, говорит, все поставят. Захожу на экзамен таким смелым строевым шагом. Беру билет — ничего не знаю. Маслюк мне: «Да­да, знаю, что спорт и все такое, но…» Я прошу еще один билет — опять ничего не знаю. Беру третий — картина та же. После четвертого он мне говорит: «Товарищ курсант, идите, идите, идите и идите». Я пошел — в спортзал к физруку: «Вы ж обещали, что мне все поставят!» Он так невинно посмотрел: «А ты, что ли, совсем ничего не знаешь?» Ну, я понял, что поддержки не будет, и начал зубрить. За две недели зарешал две общие тетради определенными и неопределенными интегралами. Пришел на пересдачу, взял билет — и сразу взялся за интегралы. Он стоит у меня за спиной, видит, что я решил, дает еще один билет. Я решил. Дал третий, потом четвертый — столько, сколько я в первый раз у него просил. По­ставил мне четыре балла. Смешно, но меня всю жизнь преследует «кошмар»: завтра сдавать математику, а я ничего не знаю. В очередной раз две недели назад видел этот сон.

«Мы в небесах, на море и на суше. Мы там, где ратной службе место есть».

— С 2005 года я работаю в Государ­ственном научно­исследовательском испытательном институте проблем технической защиты информации ФСТЭК России ведущим научным сотрудником. Мы организуем и руководим работой государственной системы противодей­ствия технической разведке. Если проще — занимаемся информационной безопасностью. Одновременно я являюсь профессором института МВД, организовал и преподаю на кафедре информационной безопасности три дисциплины: введение в специальность «информационная безопасность», радиоэлектронная разведка, радиоэлектронная защита.

— Опишите ваш обычный рабочий день.

— Что могу сказать? Я пойду в отпуск 33 декабря.

— Где вы служили до 2005 года?

— У меня вся служба была связана с вопросами информационной безопасности в той или иной степени. В 69­м году по окончании училища связи меня направили в Туркестанский военный округ, в 58­ю мотострелковую дивизию, в отдельную разведывательную роту. Потом три года учился в общевойсковой академии им. М.В.Фрунзе. Дальше — штаб Киевского военного округа, группа советских войск в Германии, главное командование войск западного направления в Польше, Прибалтийский военный округ.

В 90­м году я был переведен в Воронеж, на должность зам. начальника Высшего военного инженерного училища радиоэлектроники. Через три года стал начальником училища. Специально приезжал в Череповец, детально ознакомился со всей учебно­материальной базой училища. Сделал в Воронеже по образу и подобию, и даже обогнал череповчан на тот момент. В частности, создал адъюнктуру, докторантуру, ученый совет. В 98­м году я защитил кандидатскую диссертацию, а звание доцента получил тремя годами ранее, поскольку занимался преподавательской деятельностью и имел научные работы (всего их у меня около сотни). В 94­м году я преобразовал училище в военный институт радиоэлектроники и возглавлял его до 98­го года. За это время построил 400 квартир на две структуры — на свой и научно­исследовательский испытательный институт. Как удалось? Просто я тогда практически жил в Москве, каждую неделю бывал там, выбивал лимиты, финансирование. Использовал для этого свои деловые связи: в силу особенностей моей предыдущей службы я хорошо знал представителей руководства Вооруженных сил, от которых зависело решение этих вопросов. В декабре 95­го в возрасте 47 лет я получил звание генерал­майора. А в 98­м году уволился с воинской службы и до 2005 года работал в воронежской городской администрации, начальником отдела по взаимодействию с правоохранительными органами и делам военнослужащих.

«С душой открытой, бывает, встречай своих наставников, верных друзей, в Череповец, в институт, приезжай и в день простой, и в большой юбилей».

— За последние девять лет я впервые в Череповце. Раньше каждые три года приезжал — родители еще были живы. И в институте бывал. Здесь создана очень серьезная научная школа. Те научные традиции, которые были изначально заложены, сохраняются и, конечно же, развиваются: другая программа, новое поколение техники — это естественный процесс. А в целом — родные стены, родной институт.

— А одуванчики по­прежнему ненавидишь? — смеется сестра Наталья Трофимовна.

— Ох уж эти одуванчики! — подхватывает Николай Трофимович. — Дело в том, что вся территория института была в одуванчиках. Как только они начинали проклевываться, их рвали на корню, потому что все понимали: сначала будет красота, а потом — пух. Поэтому, как только наряд вне очереди — так рвать одуванчики.

— А я у меня очень яркие воспоминания с КПП, — говорит Наталья Трофимовна. — Помню, придешь с родителями — девушки сидят, очень много девушек. Выходит дежурный офицер: «С девушками никаких свиданий, только с родителями!» Девчонки, бедные, сидят часами в ожидании…

— Зато у нас не было гауптвахты. Руководство считало так: вы люди молодые, кровь у вас кипит, можете делать все, что угодно, но если попался — вылетаешь! За полгода у нас таким образом отсеялось 30 — 35 человек.

— А с увольнительными было строже?

— Увольнительные давались только по субботам и воскресеньям. Мы все годы обучения жили на казарменном положении. Сейчас после двух лет обучения курсантам разрешается свободное проживание. В этом есть и положительные, и отрицательные аспекты. С одной стороны, курсант подвержен различным соблазнам, а с другой стороны, свободное время можно использовать правильно — на саморазвитие. Когда я работал в институте в Воронеже, такую возможность предоставил курсантам: окончил третий курс с хорошими оценками — можешь получать второе образование. И это было популярно среди курсантов.

— Череповец за девять лет, что вы здесь не были, сильно изменился?

— Я все время захожу на череповецкие сайты в интернете и всегда в курсе последних событий. Кроме того, мне от отца, который работал на заводе, осталось в наследство 66 акций «Северстали», и ко мне как к акционеру постоянно приходят письма, сообщения о собраниях акционеров по тому или иному во­просу. Поэтому, какие на «Северстали» новшества, я тоже знаю.

Меня всегда приятно поражал порядок в городе — от центра «до самых до окраин». Всюду одинаково. В других городах в центре наведут лоск, а чуть дальше отойдешь — и ноги сломаешь. А эта, так сказать, одинаковость, которой добиваются городские власти, мне импонирует. Я сам работал в муниципальной структуре и знаю, какого труда это стоит: как организовать, какие нужно рычаги задействовать, как и где выискать средства.

— Какой, на ваш взгляд, должна быть армия?

— Я скажу так: мне посчастливилось служить в Вооруженных силах великой страны, в армии, которую любили, уважали, боялись. Я хотел бы, чтобы такой армией была армия России. Чтобы офицеры могли сказать: мне посчастливилось служить в Российской армии, и я служил честно. Я беззаветно люблю свою профессию. Потребность в ней сформировалась в раннем детстве, и, если б пришлось начинать жизнь с чистого листа, я опять стал бы военным.

Татьяна Тихонова №196(22111)
16.10.2007