Не стреляйте в пианиста…

Концерт Элтона Джона глазами и ушами корреспондента «Речи»
Впервые Элтон Джон, еще не сэр и не мэтр, побывал с концертами в СССР в 1979 году. За три месяца до моего рождения. Шумиха вокруг первого визита западной звезды, перед которой распахнули железный занавес, была несусветная, на радио и телевидении в том числе. Согласно изысканиям ученых­медиков уже к пятому месяцу беременности у временного поселенца маминого живота формируется слух. А потому, стоит ли так уж удивляться, что с раннего детства я неравнодушен к творчеству старика Элтона. Что из имеющихся в коллекции дисков и кассет с его песнями могу выстроить многоэтажный домик для Барби. Что на захватанной пластинке Greatest hits поклялся когда­то не пропустить очередного гастрольного приезда английского рок­клоуна в Россию. И что, наконец, при известии о летнем концерте Элтона Джона в Санкт­Петербурге счастьем наполнилось все тело, каковым внимал первым в своей жизни аккордам божественной музыки еще тогда, в мае 79­го. За три месяца до рождения.

День 6 июля, на который был назначен концерт, определенно валял дурака, чем очень походил на сколь музыкальные, столь и цирковые шоу непредсказуемого Элтона Джона в 70­х годах прошлого века. Утром хмурился, заставляя держать зонт наготове. Не пролив и капли, обернулся жарой с полным отсутствием облаков. Но лишь только зонты потенциальных зрителей повисли на крючках в прихожих, питерский день разразился ливнем с громом.

Выхода Элтона, обычно сног­сшибательно эффектного, ждали с минуты на минуты. Когда же сверху полило, будто из ведра, партер ринулся под козырек сцены. Обладатели билетов за полторы тысячи и за двадцать пять тысяч дрожали от холода и сырости бок о бок. Место под «грибком» досталось и мне. Люди вокруг мокли сплошь неслучайные, причем своей неслучайности они не скрывали. «И зачем пошел, ведь достаточно было окна в кабинете открыть, и все видно — вон они, мои окна, видите, фикус на подоконнике?» — сетовал обладатель заоконного вида Дворцовой площади приятелю. С другой стороны слышался иной диалог: «Ну вот скажи мне, зачем мы сюда приехали? Говорил, надо было в Глазго на Элтона ехать, три часа на самолете — и там. А тут всю ночь в поезде протряслись».

Когда дождик стих ровно настолько, что стал отличаться от душа в ванной, охрана вежливо, но настоятельно оттеснила людей от сцены, призывая присесть на мокрые и ледяные стулья. Согласно купленным билетам. Слушались их мало, все равно сбиваясь в стада. Вышеописанные неслучайные господа, наскучив ролью поливаемой клумбы, принялись торговать зонтики у соседей. Цена сих предметов первой необходимости на черном «дворцовом» рынке достигла двухсот долларов. Палка с клочком болоньи не заставила покупателей радоваться жизни. Нужно было видеть, с какими физиономиями протискивались они к своим джипам, так и не до­ждавшись начала концерта, сквозь толпу вслед за взъерошенными женами. Принимая во внимание статус этих господ, которым всегда и везде забронированы первый ряд и VIP­ложа, не удивлюсь, если Элтон Джон после шоу ездил и извинялся. За испорченные платья от кутюр и настроение от дождя. А десятитысячная толпа готова была извинить кумира за все — за дождь, мокрую одежду, грядущий насморк, четвертьчасовое опоздание и майку с Элтоном, купленную тут же, с лотка спекулянта, за 600 рублей, чтобы переодеться. Лишь бы дал жару. И он дал. А куда было деваться?

Вам доводилось когда­нибудь выжимать блокнот? Уже в метро, после двухчасового концерта я скрутил из тетрадки, куда записывал впечатления, подзорную трубу. Перед этим долго тряс ее за шкирку, как щенка после купания, отчего стекло электрички покрылось водяными веснушками. Открыв, а точнее разлепив блокнот наугад, обнаружил, что мои буквы раздались вширь и практически не читаются. Cлава богу, фотоаппарат и голова сохранили об Элтоне несколько больше. Итак, что осталось в памяти и вымокло в блокноте.

Вышел на сцену запросто, без помпы и спецэффектов — «салюта» и на небе хватало. Красная рубаха с бантом, на груди огромный крест с самоцветами, явно не религиозный, а концерт­ный. На спине смокинга картинка — худощавый очкарик парит по звездному небу, сидя верхом на ракете (иллюстрация к суперхиту Rocket man). Подобные сюжеты выжигали по фанере лет двадцать назад во всех детских кружках нашей страны. Появившись пред публикой, первым делом переждал овации, поклонился, после чего встал в позу перевязанного красной лентой подарка, которая в переводе на русский означала: «Вот он я, ешьте меня с кашей».

Последние два года самый знаменитый после Шекспира англичанин выступает преимущественно для людей с доходами, давая по два заказных концерта в день. Июньский благотворительный концерт в Киеве, на майдане Незалежности, в его графике явление из ряда вон выходящее. На большинстве таких выступлений по лицу Элтона гуляет скука, зрители тоже преимущественно заняты сокрытием выворачивающего скулы зевка. Игра поп­звезды в такие минуты носит несколько механический характер. Думаю, несильно ошибусь в наблюдении: узрев окруживших подиум поклонников, заледеневших, мокрых, отстукивающих зубами в такт его бессмертным хитам, сэр Элтон по­настоящему завелся, вознамерившись согреть толпу искусством. Во время исполнения нескольких первых «сугревов» его лицо расцвело, как карнавальная площадь, а улыбка и искры в глазах появлялись, казалось, против воли. Спустя полчаса привычка взяла свое.

Подобно обязательной программе, которая имеется у каждого фигуриста, концерт Элтона Джона содержит свои тулупы и аксели. Одной ногой на стул, другой на рояльную крышку — почти шпагат. Или обеими ногами бьет чечетку на инструменте. Ему и сегодня оседлать пианино в адреналиновом порыве, прямо посреди забойного твиста — раз плюнуть. Обратно слезает медленно, как старуха с печки, отчетливо кряхтя в беспристрастный микрофон. Очевидно, шестьдесят лет отпечатались не только на афише юбилейного гастрольного тура.

Без сомнения, музицировать ему нравится куда больше, чем вокалировать. Наскоро отпев положенные куплеты с припевами, бросается в омут импровизации с головой. Его опусы всегда новинка для его видавших виды музыкантов. Пока мелодия Элтона, словно потерявший управление поезд, летит вперед по бездорожью, не особенно заботясь о том, куда ее занесет, его «бэнд», обливаясь потом, умудряется забежать вперед и подложить рельсы музыкального сопровождения.

У него, несмотря на общую пухлявость, удивительно крепкие, кряжистые, мускулистые пальцы. Как будто каждый из этих десяти молодцов свободное от долбания по клавишам время проводит на крохотных тренажерах. Читал, что в молодые годы редкий концерт Реджиналд Дуайт (мирское имя Элтона) не разбивал пальцы в кровь, со страшной силой молотя по клавишам. На больших экранах руки Элтона показывали едва ли не чаще лица. Наверняка он мог бы стать отличным массажистом. А может, и стал — кто знает?

Его живое пение уже потому стоит послушать, что его сегодняшний вокал весьма отличается от прежнего, знаменитого. После операции на связках Элтон Джон почти утратил способности к фальцету, зато добавилось низких нот. Перед каждым хлестким скоростным рок­н­роллом он выпивал холодной колы, доставая бутылку из стоящего под рукой ведерка со льдом, будто хотел заморозить расчувствовавшееся после медляка горло.

Уже за три часа до начала концерта Элтон был одной ногой на сцене. Точнее тремя. Не вызывает сомнений, что пианист — сущест­во о пяти ногах и от инструмента неотделим. Его черный рояль Yamaha, который в отсутствие хозяина обычно прячется под серебряным покрывалом, отлично известен фанатам. Монтажники, звуковики и световики, короче, команда Элтона обходит рояль за три метра — ужасные послед­ствия порчи наверняка прописаны у каждого в контракте. Не дай бог, царапина… и привет, готовься к близкому знакомству с вышеупомянутыми кряжистыми пальцами, а то и ледяным ведерком.

Обращенные к поклонникам комплименты и признания вроде «я люблю вас, ребята, спасибо» Элтон говорит беззвучно, одними губами. Подчас дрожащими от ненаигранных чувств. Как будто говоримое — большой секрет. В микрофон же сэр Элтон с прозой почти не лезет, строгим и несколько дикторским голосом объявляя следующую композицию, словно водитель остановку. Куда сейчас поедем, в какой год, в какой альбом? Далеко, впрочем, не забирались, крутились преимущественно в центре, возле хитов: Daniel, Sorry seems to be the hardest word, Bennie and the Jets, Sacrifice. И конечно, Your song, после которой, не успели струны под рояльной крышкой прекратить вибрацию, Элтон Джон удалился за кулисы. Причем очень по­английски, бегом.

Из десяти тысяч зрителей треть составляли люди в форме и с наушником в ухе. Во­первых, личная охрана Элтона Джона — маленькая армия, способная, буде шеф прикажет, снова взять Зимний дворец. Двоих шкафообразных друзей Элтон даже взял на сцену — здесь они не только следили за тем, чтобы «не стреляли в пианиста» (по названию классического альбома Элтона), но и использовались для других поручений: передавали цветы, получали и возвращали с автографами диски.

Почти весь резерв УВД Санкт­Петербурга и Ленинградской области собрали в один кулак. Только на площади работали восемьсот человек. Ведомства самые разные, подчинение тоже — у одного на спине я прочитал следующее: «Охрана федерального нефте­провода». Всю эту разношерстную компанию, которую смельчаки из толпы во всеуслышание звали «группой поддержки Элтона Джона», пригнали сюда охранять иное отечественное богатство. Сторонников однополой любви, в теории и на практике, от бритоголовых защитников исконных ценностей семьи и брака. Признаться, ни тех, ни других, во­преки предсказаниям, я на Дворцовой так и не встретил. К федеральным стражам правопорядка приплюсуйте частных секьюрити высокопоставленных зрителей. Своих патронов сквозь людские массы они выводили, выстроившись по примеру немецких крестоносцев «свиньей». Под такую «свинью» попал и я: зазевавшись от переизбытка романтики, получил крепкий тычок в бок. Видимо, локтем. И тут же услышал от автора­исполнителя удара, здоровенного мужика в костюме, искренние извинения. Глазами охранник показывал внутрь сооруженного из рук секьюрити круга — смотри, кого ведем… Вишь как — после песен Элтона Джона даже телохранители высокопоставленного чиновника извиняются. Настроения это происшествие ничуть не испортило. Ведь в таких случаях не то обидно, что приложили мухобойкой, а то, что сочли мухой. А ежели говорят честно и откровенно: мол, в государственных интересах требуется помассировать ваши потроха, — отчего бы и не приложить к синяку отчеканенный этим государством холодный рубль.

Сергей Виноградов
№129(22044)
13.07.2007