«Я до сих пор получаю в долг…»

«Уже два года как нет моего папы, Николая Яковлевича Недоноскова, но я по­прежнем словно получаю в долг от людей, которые его знали и любили: отношение к нему люди переносят на нас — его дочь, внука… Как жил человек, так люди относятся не только к нему, но и к его близким, особенно детям». Эти слова Татьяны Тасенко, зав. отделом департамента ЖКХ, из ее интервью об отце мне запомнились особенно. Что значил в ее судьбе отец? Какие моменты детства, юности, зрелого возраста бережно хранит память? Рассказывает Татьяна Николаевна:
— Сколько себя помню, жизнь нашей семьи была подчинена ритму жизни папы. «Папе в ночь на работу, не шуми», «папа этого не разрешит» (хотя теперь я понимаю, что он­т разрешал бы гораздо больше, если б я сама его просила). И при этом папа был младше мамы на пять лет, а когда я родилась, ему было всего 23 года. Но мои родители выбрали себе судьбу: это была счастливая семья. А когда мама в последние годы тяжело болела, папа был для нее и сиделкой, и врачом, и кухаркой — всем, кем можно. Ему было трудно, но оказалось, что только это и связывало его с жизнью: когда мама умерла, он один оставался недолго. А мы­т думали: вот теперь поживет наконец для себя…

Детство мое прошло на Урале, тогда трудно было с деньгами, продуктами, но папа никогда не показывал напряженности от жизни, недовольства. В семье у нас всегда звучали шутки, смех. Любое событие он превращал в радость. Одно из ранних воспоминаний — лето на даче с детским садом (была тогда такая традиция по стране). И вот выходной день, мы выходим на улицу, а из «избушки на курьих ножках» торчат… огромные сапоги. Что такое? Звать ли воспитателей? И вдруг сапоги исчезают и появляется улыбающееся папино лицо. Сразу радостный шум, гам: он никогда не занимался только мной — всех тормошил, веселил. И все узнавали: «Приехал Танин папа».

Так было на протяжении всей жизни: к нам в дом часто приходили мои одноклассники, друзья, и со всеми он умел общаться.

А домашние праздники! Он все делал с выдумкой, фантазией. Например, простая задача — принести к столу мороженое. Папа надевал красивый мамин халат или платье, на голове сооружал немыслимый парик с косами и громко стучался в дверь: «Я Снегурочка! Я ведро мороженого принесла!» — и действительно вносил ведро с лакомством. Все визжали от восторга.

Папа никогда не говорил: «Я тебя люблю, скучаю без тебя», но я это знала, чувствовала — в его заботе обо мне, о маме, в его розыгрышах. Сейчас, например, я больше всего ценю то, что он всегда мною гордился. Мне было уже за 20, и он приглашал меня на цеховые праздники (много лет работал мастером смены в сортопрокатном цехе ЧМК). Танцевал со мной. И этим словно говорил всем: «У меня такая взрослая дочь, и у нас с ней такие хорошие отношения».

Когда я занималась спортом, он бывал на всех соревнованиях — обязательно! И в школу на собрания всегда ходил именно он: считал, что это должен делать отец, поскольку решаются важные вещи — речь идет о воспитании своего ребенка, о помощи школе. Удивлялся, что в основном ходят мамы.

Еще очень хорошо помню свое ощущение бесконечного доверия: папа — это «последняя инстанция», если он сказал «нет», значит, так оно и есть, и будет. У нас стоял шкаф с книгами (родители со дня свадьбы собирали), я могла взять любую, но всегда спрашивала. И если папа говорил: «Это тебе еще рано», я ставила книгу на полку. Как одеться, какую прическу сделать — он вникал и в это, и я училась смотреть на себя глазами мужчины. Но он во многом и доверял мне. Допустим, деньги на мороженое, кино я спрашивала у мамы. При этом всегда знала, что у него в кармане обязательно лежат копеек 20 — 30, и их можно взять, если очень нужно. Кстати, чем более открыто лежали деньги в доме, тем меньше было соблазна взять их. Мы вместе делили зарплату: в эту баночку — на продукты, в эту — на большую покупку. И когда я замуж вышла, стала делать так же, очень удобно.

Трудно даже осмыслить все, что передал мне папа. И профессию (я инженер­электри) выбрала благодаря ему; и учиться мне помогал, хотя сам высшего образования не получил — но умел легко все объяснить, как­т по­житейск. Я этому тоже научилась. Была у него и мудрая черта русского человека, который вырос в деревне. Он знал, что многого не знает, не умеет, — и всегда говорил мне: «Не знаешь — посиди тихонько в сторонке, посмотри, поучись».

В результате сам он научился очень и очень многому. Для него это было естественно: он считал, что мужчина должен уметь все делать по дому — так же, как человек должен уметь читать и писать. И внука своего, моего сына, научил. Единственное, что он не освоил, это вождение. Знаете, чем объяснил? «Я буду думать, что машина живая, с ней нужно договариваться, а я не смогу». А он был мастером договоров. Когда я второй раз вышла замуж, у него с моим мужем установились очень хорошие отношения. Настолько, что даже мой сын стал иначе с дедом общаться, когда увидел, как тот строит отношения. Основой было: общее у этих людей — семья, и они понимали друг друга. Мой муж сейчас иногда говорит: «Кого не хватает, так это твоего отца».

У папы было очень трепетное отношение к друзьям, дружбе. Для него и его друзей не существовало разницы в положении, в возрасте — они дружили, ценили друг друга. И мне это передалось. Как и незлое отношение к жизни. Мама с папой никогда не обсуждали, тем более не осуждали других людей — руководителей, соседей, родных… Папа порой объяснял: «Иногда люди делают так­т. Это плохо, так делать не нужно». И все.

Чем старше я становлюсь, тем больше ценю родителей. Нужно просто любить их. Если есть возможность общаться — общаться. И понимаю, как права была мама: нельзя принижать для ребенка значимость отца. Сейчас порой приходится слышать: «Наш батька не способен на то, на другое…» А он — мужчина. И значит, только поэтому может то, чего не может женщина. И относиться к нему надо с уважением.

Несколько лет назад мне встретилась фраза — и я все больше убеждаюсь, что так оно и есть: «Женщины выращивают детей, а мужчины воспитывают».


№95(22010)
25.05.2007