Стройка в историческом центре: почему ее можно вести как бог на душу положит

Строительство здания на ул. Социалистической, 40, которое велось несколько лет, завершено. Владельцы обещают, что к лету оно будет копией дома купчихи Агафоновой, который и стоял на этом месте. Органы охраны памятников культуры надеются, что этот памятник архитектуры удастся сохранить — пусть и в виде новодела. По их мнению (с которым согласны и многие череповчане), застройка исторической зоны города ведется далеко не лучшим образом. В чем причины?
В январе прошлого года в Череповце был ликвидирован единственный орган, который следил за сохранностью исторической зоны города, — МУП «Дирекция историко­архитектурного наследия». Несколько месяцев город был без «охранников» историко­культурного наследия. Но вскоре областной департамент культуры понял, что так дело не пойдет, и перевел в Череповец главного специалиста вологодской дирекции по реставрации и использованию памятников истории и культуры Анатолия Ермакова (он был сотрудником ликвидированного МУП). И поставил задачу — сохранить хотя бы то, что еще можно сохранить.

Анатолий Константинович признается, что процесс застройки исторической зоны его во многом не устраивает. Она находится под охраной как федеральных законов, так и местных нормативных документов. Однако запреты, которые наложены законодательством для сохранения исторического наследия, соблюдаются, говорит Анатолий Ермаков, далеко не всегда. Самая трудная задача для органов охраны памятников — добиться, чтобы проектирование объектов строительства в исторической зоне осуществлялось при строгом соблюдении выдвигаемых ими условий. Другая, не менее сложная, задача — уследить, чтобы в итоге построенный объект не отличался от проекта.

Анатолий Константинович может долго перечислять здания, которые, по его мнению, не вписываются в историческую зону. Причем среди них есть как те, что построены в полном соответствии с проектом, так и возведенные с отклонениями. Вот, к примеру, здания на ул. Ленина, в которых расположены ТК «Лимон­сити», СК «Шексна», ТЦ «Купеческий». Они построены в соответствии с проектами, которые утверждались органами охраны памятников.

— Если здания не нравятся, почему же тогда согласовывали такие проекты?

— Не знаю. Я эти проекты не согласовывал. Кто тогда? Какие­то другие специалисты.

Причины, по которым «какой­то специалист» утвердил проект, не устроивший бы другого специалиста, могут быть разные: возможно, тому проект понравился, возможно, сыграли роль чьи­то деньги и власть… Чтобы эти причины не искать, с недавних пор процедуру согласования проектов изменили: теперь согласование производится коллегиально. Ни один сотрудник органов охраны памятников, даже начальник областного департамента культуры, не имеет права единолично согласовать проект строительства или реконст­рукции объекта в исторической зоне.

Избежать этой коллегии не может ни один застройщик, потому что согласование проекта с органами охраны памятников культуры — обязательное требование для получения разрешения на строительство. Эти органы выдают застройщику реставрационное задание, по которому он разрабатывает проект. После того как готовый проект получает их согласование, в чертежах ставит подпись и управление архитектуры (оно может что­то добавить в проект, но опять же по согласованию с органом охраны памятников). Только после этого проект проходит технические согласования.

На этом права «охранников» памятников культуры иссякают. В приемке построенного здания они не участвуют.

— Новым Градостроительным кодексом установлен перечень документов, требуемых для выдачи разрешения на ввод объекта в эксплуатацию. Заключения департамента культуры или любого другого органа охраны памятников в этом перечне нет, — говорит Анатолий Шаповал, начальник отдела архитектурно­строительного надзора управления архитектуры.

Кто же тогда при приемке здания определяет, соответствует ли оно тому, что было в проекте?

— Если объект проходил государственную экспертизу, то надзор за ним осуществляет инспекция государственного строительного надзора. Перечень объектов, которые подлежат госэкспертизе, утвержден Градостроительным кодексом, — поясняет Анатолий Шаповал. — Те объекты, которые не подлежат госэкспертизе, принимает управление архитектуры. Но у нас таких объектов практически нет. За исключением объектов индивидуального жилищного строительства. Но с ними отдельная история.

Дело в том, что до 2010 года для индивидуальных застройщиков объявлена так называемая «амнистия». Даже если коттедж построен в исторической зоне, для его приемки требуется предоставить лишь правоустанавливающие документы на земельный участок и технический паспорт БТИ. Даже управление архитектуры, говорит Анатолий Шаповал, не участвует в этом случае в приемке объекта в эксплуатацию, и застройщик может получить в ГУЮ свидетельство о праве собственности на недвижимость, не имея даже разрешения на строительство.

С кого же тогда спрашивать, если вместо двухэтажной гостиницы, каковой значился объект в проекте, появляется трехэтажный торговый комплекс? И какая ответственность предусмотрена для виновных?

— Ответственность у каждого своя. Строители, наверно, отвечают за качест­во строительства и соответствие его проектной документации, инспекция государственного строительного надзора — за вопросы, связанные с выдачей заключения, — говорит Анатолий Шаповал. — До сноса здания дело не дойдет — его нужно будет привести в соответствие с проектом. Да ведь за последние годы таких объектов, которые были бы построены с отклонениями от проекта, вроде бы не было.

Но Анатолий Ермаков говорит, что были, и называет конкретные дома: «А вообще, в каждом объекте хоть незначительные нарушения, но есть». Только вот никто не приводил здание в соответствие с проектом. Делается наоборот: проект изменяется под построенное здание.

А что инспекция государственного строительного надзора, заключение которой является главным документом при выдаче разрешения на ввод здания в эксплуатацию? Не так давно ее руководитель Вера Кириченко давала нашей газете пояснения по вопросам приемки строительства. Тогда речь шла о приемке объектов, построенных на обычных городских землях, но, как видно, разницы с исторической зоной в данном вопросе нет. Вера Арсентьевна ностальгировала по временам, когда здания принимала в эксплуатацию государственная комиссия из многих­многих служб, и сетовала, что теперь она одна «заседает за себя и за того парня». Сотрудников в ее инспекции раз, два и обчелся, поэтому за всем просто физически не уследишь, но они стараются. Акт приемки теперь представляет филькину грамоту, потому что в нем ставятся подписи лишь двух лиц: того, кто заказывал работу, и того, кто ее делал (причем эти лица часто бывают представителями одного предприятия).

Единственно, что остается органам охраны исторического наследия, и в частности Анатолию Ермакову, который представляет их в нашем городе, — это следить за соблюдением «буквы проекта» в ходе строительства. Обходить регулярно историческую зону, сравнивая выстраиваемые фасады с чертежами. И ловить владельца здания за руку, чтобы обязать его строить как предписано. Процесс этот сильно осложняется, когда здания в ходе строительства перепродаются. «Порой даже трудно уследить за этими операциями и установить нового владельца», — говорит Анатолий Ермаков. Новый владелец почему­то не несет тех охранных обязательств, которые накладывались при продаже здания городом: «Я считаю, что при выдаче свидетельства о регистрации недвижимости в ФРС новому собственнику необходимо указывать обременение в части охранного обязательства на объект. И надлежащим образом пересогласовывать объект в органах охраны памятников культуры».

С домом купчихи Агафоновой Анатолию Ермакову повезло: он находится через дорогу от его места работы. Недавно ему удалось «изловить» потерявшихся было владельцев новодела и добиться, чтобы они поставили свои подписи на проектных чертежах под словами: «Обязуемся выполнить отделку фасадов здания согласно разработанному проекту».

Татьяна Тихонова
№62(21977)
06.04.2007