Мемуары на половиках

К столетию со дня рождения Евдокии Пановой открылась выставка «В узорах выткана судьба…»
По ткачеству Евдокии Пановой не ступала нога человека, хотя именно для этого изделия крестьянки из Чебсары и предназначались. В 70­е годы прошлого века в доме старушки появились искусствоведы. Вскоре после того, как они сняли обувь и, затаив дыхание, перешагнули через коврик в прихожей, Евдокию Панову назвали гением наивного искусства. За то, что первой в стране (а быть может, и на земном шаре) научила людей читать половики. В выставочном зале ЧерМО можно увидеть лучшие работы художницы.

Большое искусство появилось в жизни Пановой лишь в 65 лет. В определенный момент цветочки и птички, распускающиеся и взмывающие на вытканных полотнах с завидным постоянством, наскучили. «Красиво», — скажут соседи. «Хорошо, мама, как всегда», — дежурно похвалят дети. Душа требовала иного диалога. На смену декоратору пришел художник, из души которого рвался рассказ о прожитом и увиденном. А как еще рассказать, когда училась на медные деньги, а грамоту знала на уровне со­временного первоклассника. Впослед­ствии произведения Пановой побывают в Индии и Финляндии, Японии и Китае. Сама же автор всю жизнь дальше соб­ственного района не выезжала. А потому ее вытканные сюжеты вполне понятны и предсказуемы — крестьянские радости и горести, короче, все то, что входит в понятие «обыкновенная жизнь». Сенокос, поход за грибами, посиделки, движение свадебного поезда… Кстати, перечисленные занятия стали названиями существующих произведений. Картинка с натуры, ничего от себя, ничего придуманного, и можно поручиться, что кроме вывески «кАнтора», на которой слегка споткнулась русская грамматика, так оно в Чебсаре в начале прошлого века и было. Несколько работ имеют прямо­таки биографическую основу. К примеру, «Раскулачивание». На глазах Евдокии Васильевны раскулачивали соседа Федора Кулешова. Перенесла на тканое полотно как запомнила. Самого крестьянина, опустившего глаза долу, жену, лежащую в ногах представителя органов, дочь, которую тащат из дома. Даже сельский учитель Попов запечатлен здесь: глаза — черные стежки и красная ниточка рта выдают сочувствие. Картина (простите, половиком это остается только по форме и материалу) не рассказывает, что потрясенный учитель застрелился у себя на огороде через несколько часов после увиденного. Зато об этом рассказывает на страницах газеты сама Евдокия Панова.

Родилась она в 1907 году, в 12 лет осталась без матери. Как в сказке про Золушку, отец привел в дом мачеху, которая не запомнилась Евдокии Васильевне доброй и отзывчивой. Скорее наоборот. Работать по дому приходилось с утра до ночи включительно. Одним из ремесел, спешно освоенных девочкой, стало ткачество, которое вплоть до смерти в 1995 году сделалось для нее спасением — хотя бы временным — от жизненных неурядиц. Замужество от полного рта забот не спасло, но челнок ткацкого станка о том не догадывался, ежедневно таская нить. Занималась любимым делом в ущерб сну; на склоне лет Евдокия Панова рассказывала в одном из интервью, что многие годы спала по четыре часа в сутки. Семья, дети, работа. До творчества руки дошли лишь на седьмом десятке. Одной из первых талант чебсарской ткачихи открыла череповецкий искусствовед Людмила Ванеева. «Могу сказать, что мы с ней дружили, я ездила к ней очень часто, выкупала работы для музея. В нашем музее все понимали, что произведения Евдокии Васильевны — уникальны. Она не торговалась, видно было, что мыслей нажиться на творчестве у нее нет», — рассказывает Людмила Михайловна. Которая, как нам шепнули, помогала неграмотной Пановой понять некоторые законы живописи. Большинство из них она чувствовала — да, дома на ее картинах подчас «ростом» меньше людей, а Софийский собор в Вологде окружен дремучим лесом, которого там отродясь не было, но к выбору цвета не придерется ни один профессор. Специалисты приезжали, цокали языками и пытались влиять. Хотя бы на тематику работ. Привозили картинки и фотографии. В результате в галерее Евдокии Пановой появился пушкинский цикл — национальный поэт гуляет с половика на половик: сидит, стоит, облокотившись на трость, «позирует» под руку с женой. Кстати, несколько работ из этого цикла в год 200­летия поэта участвовали во всероссийской передвижной выставке, которая кроме всех прочих городов экспонировалась и во французских Каннах. На выставочной бирке в графе, где обычно значится художественная техника и материал, было малопонятное для иностранцев слово «лоскут». Содержание некоторых работ и вовсе потребовало глубокого комментария экскурсовода. А как иначе понять французу смысл полотна «Вспашите усадьбу». Изображенные здесь поле и трактор вполне объяснимы. Но что это за старушка и зачем она протягивает довольному трактористу бутылку некой белой жидкости (масло для трактора, что ли?), было неясно.

Сергей Виноградов
№8(21923)
18.01.2007