Филимоновы о предках и наследстве

В каждой семье есть вещи, которые ценятся ее членами не за материальную стоимость и даже не за красоту, а за то, какое значение они имели в жизни разных поколений семей. В «Речи» стартует проект «Люди и вещи», в рамках которого череповчане, известные и не очень, будут рассказывать на страницах газеты о семейных традициях и ценностях, передаваемых из поколения в поколение через бережно хранящиеся реликвии. Героями первой публикации стали извест­ные в городе супруги Филимоновы, которые, несмотря на многочисленные переезды, сохранили множество памятных вещей, доставшихся от предков. Ирина Филимонова: «Перед тем, как по­дарить мне альбом с репродукциями, дедушка вырвал «непристойные» картинки».
«Я с огромной завистью смотрю телепрограммы, в которых люди находят информацию о своих предках, — признается художественный руководитель театра «Знакъ» Ирина Филимонова. — Мне тоже очень хочется заняться такими поисками, и думаю, что со временем я обязательно окунусь в эти раскопки. В моей родословной смешан почти весь Советский Союз, и не только: тут и Сибирь, и Украина, и Кавказ, и Прибалтика, и даже Англия… Чест­ное слово, о моих предках можно книгу написать». О некоторых героях этой пока не написанной книги Ирина Евгеньевна поведала корреспонденту «Речи». Некоторые «страницы» действительно читаются взахлеб. Например, о прабабушке по материнской линии, которая в 26 лет осталась вдовой с шестью детьми и в не лучшую для страны историческую эпоху всех воспитала и вывела в люди. Но бесспорно, самая обширная и занимательная глава книги Ирины Филимоновой будет посвящена деду с материнской стороны Владимиру Антоновичу Шалонику. Он отдал жизнь службе в секретных спецслужбах СССР — работал в Смерше и КГБ, преподавал в разведшколе, после войны служил в Германии и участ­вовал в подготовке знаменитой Ялтинской конференции. Согласно его редким рассказам­воспоминаниям, которыми он нехотя делился с близкими, сдаваясь на их расспросы, премьер­министр Великобритании Уинстон Черчилль в перерывах между обсуждением судеб мира ужасно много ел и пил. Дед Ирины Филимоновой был знаком и с другими великими мира сего — в семейном архиве имеется снимок Владимира Антоновича с Леонидом Брежневым. «Если говорить о семейных реликвиях, которые есть в моем доме, то почти все они достались мне от дедушки, — говорит череповецкая сибирячка. — К примеру, сохранился офицерский кортик с номером — им в детстве играли я и брат, а позже мой сын. Еще у меня есть два альбома, которые дедушке подарил президент Индонезии Сукарно. В них множе­ство репродукций картин из индонезийской художественной галереи. И когда дедушка дарил мне, подростку, эти альбомы, то он вырвал чуть ли не половину иллюстраций — с обнаженной натурой. Это огромные тома, которые тем не менее я возила за собой всегда и везде». Бережно хранятся в семье Ирины Евгеньевны и записные книги деда, в которые он многие десятилетия вносил понравившиеся цитаты из книг, которые прочитал. Комнаты Ирины Филимоновой украшают несколько фарфоровых статуэток работы немецких мастеров, которые дед привез из Германии, и светильник в виде совы, а кухню — старинная посуда. Впрочем, в семье Филимоновых глаз сове почти не зажигают, а из антикварной посуды не едят — с вещей, которые напоминают о дедушке, исключительно сдувают пыль. «У меня осталось довольно много вещей от деда, но не так много, как могло бы быть, — говорит Ирина Филимонова. — А все потому, что у деда была привычка делать друзь­ям и знакомым дорогие подарки (без презента от него не уходил никто), а в преклонные годы появилась страсть к уничтожению различных уникальных документов и фотографий. И очень обидно, что многие реликвии не остались в нашей семье. У дедушки была такая жизненная позиция, что каждый должен сам нажить свое добро. А вообще, моя семья никогда не страдала вещизмом».
В это трудно не поверить, выслушав из уст Ирины Филимоновой несколько историй о том, как ее семья теряла почти музейные раритеты. К примеру, уникальная коллекция немецких шляп, которую Ирина Евгень­евна заимствовала у бабушки для студенческих спектаклей, так и канула в костюмерной новосибирского театрального училища. Играют ли в них сейчас Чехова, или скормили сибирской моли, неизвестно. А вот местоположение утерянного полотна, любимой картины Ирины Филимоновой из собрания деда, прописано в любом путеводителе по Крыму — Ливадийский дворец. На картину можно посмотреть, но дотронуться, а тем более уносить не разрешат. Близок локоть, да не укусишь. «Я знаю эту картину наизусть: обнаженная девушка­эльф с крылышками за спиной задумчиво смотрит в ручей. Дедушка привез эту репродукцию из Германии, — вспоминает Ирина Евгеньевна. — Я ее просто обожала, возила с собой, почти никогда не расставалась. И знаете, где я повстречала ее? В Крыму, в Ливадийском дворце. Моя фея находится в экспозиции царских покоев. Оказывается, мама подарила картину музею».
К слову, случай с бабушкиными шляпками не наложил запрета на театральную жизнь вещей предков Ирины Филимоновой. Кружевные бабушкины шали помогают актерам театра «Знакъ» передать эпоху старины.
Юрий Филимонов: «Когда забирал сына из роддома, повязал его белым поясом карате».
До встречи с Юрием Филимоновым думалось, что в качестве памятных и раритетных предметов своей семьи директор череповецкого Цент­ра боевых искусств, а также отец и тренер чемпиона мира и Европы по кикбоксингу Георгия Филимонова представит арсенал из восточного оружия вроде мечей и нунчак. Меж тем с Юрием Ильичем корреспондент «Речи» более часа говорил о старинных книгах, расшитых поясах и гильзах времен Великой Отечественной войны. Меч, подаренный Юрию Филимонову настоятелем знаменитого монастыря Шаолинь и вывешенный на стене в кабинете череповчанина в ЦБИ, невольно бросался в глаза и просился в газету, но удостоился от хозяина лишь краткого упоминания.
Свободолюбие досталось Юрию Филимонову от предков: по отцовской линии он происходит от поморов­старообрядцев, в незапамятные времена отправившихся на поиски славянского рая Беловодья и осевших на Атлае, а по матери в роду Юрия Ильича вольнолюбивые казаки. И хотя ко времени рождения Юрия Филимонова его семья вышла из старообрядчества, в домашней библиотеке сохранилось немало древних религиозных книг. В том числе небольшого размера Библия на древнерусском языке, которая однажды попалась на глаза любопытному мальчугану. Книгу Юрий Филимонов сохранил до сих пор и не без гордости продемонстрировал корреспонденту «Речи». «Я начал читать ее еще в школе, когда Библию было непросто найти, — рассказывает Юрий Ильич. — Не могу сказать, что меня кто­то побуждал взять Священное Писание в руки — просто сама книга, которая больше сотни лет находится в нашей семье, одним своим видом, потертой обложкой и пожелтевшими страницами, вызывала интерес. Содержимое книги тоже с первых страниц покорило меня. Чтение Библии заставило задуматься о многих вещах, и могу сказать, что эта книга стала для меня началом духовных исканий, которые я веду до сих пор». Кроме Библии в семье Филимоновых хранилось множество старо­обрядческих книг, в том числе рукописных, что также способствовало пробуждению у Юрия интереса к поискам смысла жизни в том возрасте, когда сверстники читали Майн Рида и Жюля Верна.
Не в последнюю очередь воспитание в семье, где знают и рассказывают старинные предания, привело Юрия Филимонова на студенческую скамью этнографического факультета. Всерьез занялся орнаментом, который наши предки наносили на домашнюю утварь и одежду, дабы охранить себя и близких от злых сил, Первый «текст», прочитанный Юрием Филимоновым, содержался на его личном поясе, подаренном семьей. Он и сейчас бережет своего хозяина, лежа в комоде. «В моем доме множество поясов, — говорит Юрий Ильич. — Какие­то сам покупал, другие дарили. Когда я забирал сына из томского роддома, я повязал поверх его красного одеяльца белый пояс карате. Естественно, этот пояс хранится в нашей семье как реликвия».
Такое же почетное звание в семье Филимоновых носит и старенький, местами проржавевший металлический цилиндр, совершенно неприменимый в быту. Вглядевшись пристальнее, вы узнаете в нем гильзу, знаток определит ее как футляр патрона для пулемета, которыми оснащались самолеты во время Второй мировой. «Во время войны моя мама на Серпуховском заводе вытачивала гильзы для пулеметов, которые устанавливались на самолетах, — объясняет Юрий Филимонов появление этого необычного предмета в своей квартире. — Маме было 12 — 13 лет — из­за низенького роста ей приходилось подставлять ящик к станку, чтобы дотянуться. Она рассказывала о сумасшедших нормах, которые нужно было выполнять, ежедневно выстаивая около десяти часов у станка. Одна из гильз осталась в нашей семье, и мы ее бережно храним».

Сергей Виноградов №52(22706) 26.03.2010