Обама и его китайский брат

С китайским правительством Барак Обама не сумел договориться
Комментируя итоги визита Барака Обамы в Китай, недоброжелатели американского президента оценивают их чуть ли не как «провальные». По их мнению, общение с китайским лидером не принесло «никаких реальных результатов»: Пекин не согласился отпустить курс юаня и не пообещал отказаться от протекционизма, который очень раздражает Вашингтон. Но при нынешнем раскладе было бы странно ожидать быстрых решений серьезных экономических проблем. Пекину невыгодно поднимать курс национальной валюты, поскольку ее жесткая привязка к доллару обеспечивает китайским товарам ощутимые преимущества на мировом рынке. Что касается протекционизма, то в этом плане и США не безгрешны. Разумеется, для американской экономики было бы полезно разом решить все проблемы в ходе одного визита, но никто всерьез на это не рассчитывал, тем более что интерес США к Китаю не ограничивается исключительно экономическими вопросами.

Визит президента Америки в Китайскую Народную Республику начался с небольшого дипломатического скандала. Увы, но улыбчивого и всегда веселого хозяина Белого дома ужасно расстроила… китайская грамматика: официальные газеты страны написали фамилию заокеанского гостя по­своему, по­китайски: «Аобама». Этим они, кстати, пытались ему польстить: дело в том, что в китайской фонетике звук «ао», передающийся одним иероглифом, означает некую возвышенную загадочность, мистическое начало. К сожалению, прагматичный американский президент не оценил комплимент — его пресс­служба настаивала на том, чтобы его фамилия писалась по­китайски более приближенно к оригиналу: «Оубама». Еще большее огорчение вызвали у президента две китайские транскрипции его имени: «Балаке» и «Байлаке», так что визит, как ни прискорбно, начался не на самой оптимистичной ноте. Наверное, первому чернокожему президенту США еще никто не успел рассказать знаменитую притчу, много лет кочующую в американских дипломатических кругах, о том, как соперник Билла Клинтона на президентских выборах, сенатор­республиканец Боб Доул был вынужден отменить свой официальный визит в Иран, так как никто из иранцев не смел выговорить вслух его фамилию: на фарси слово «дул» или «доул» означает известную каждому русскому комбинацию из трех букв. По сравнению с этой «семантической неувязкой» проблемы Барака Обамы кажутся безобидными.

В Вашингтоне давно осознали тот факт, что растущая мощь Китая превращает его в альтернативный центр не только экономического, но и политического влияния. Экспансия КНР в Восточной Азии и Африке, сотрудничество, в том числе и военное, с Пакистаном, а также положение в СБ ООН — все это вынуждает США искать подходы к сближению. Этот процесс начался не вчера; еще во времена Буша во многих стратегических прогнозах Китай рассматривался в качестве вероятного партнера. Более определенно тема сближения прозвучала в январе этого года, когда один из «тяжеловесов» американской политики Збигнев Бжезинский, находясь с визитом в Пекине, презентовал доклад «Большая двойка, которая может изменить мир».

В свою очередь, Китай уже давно называет свои отношения со США «приоритетом приоритетов», прозрачно намекая на бессмысленность идеологического противостояния в ситуации, когда экономики двух стран с каждым годом все больше прорастали одна в другую. Так что Барак Обама с его «политикой диалога» является всего лишь исполнителем, которому была доверена миссия реализации новой американской стратегии. Судя по заявлениям двух лидеров на общей пресс­конференции, стороны достигли консенсуса по проблемам ядерного разоружения и глобального потепления, договорились «объединить усилия для достижения более устойчивого и сбалансированного мирового экономического роста», сотрудничать в сфере энергетики и развивать военные связи. В этом списке есть пустые декларации, вроде заявлений по ядерному разоружению и экономическому росту, но есть и вопросы, по которым позиции двух стран совпадают, — это экология и энергетика.

Что касается перспектив военного партнерства, в этой области сегодня в той или иной форме сотрудничают многие. И запланированную на ближайшее время поездку в США руководителя китайского генштаба Чэнь Биндэ, равно как и ответный визит в Китай главы Пентагона Роберта Гейтса, можно рассматривать как аналог многолетних и достаточно бессмысленных контактов между Россией и НАТО. Даже проводя совместные учения, стороны, как правило, преследуют свои интересы. А в связке Китай — США эти интересы очевидны: американцы хотят продать, китайцы — купить, понять, как это сделано, и наладить собственное производство.

Еще на переговорах затрагивались темы текущей политики, в частности — проблемы ядерных разработок Ирана и Северной Кореи. Судя по итоговой пресс­конференции, лидеры США и Китая едины в намерении вернуться к переговорам по КНДР в прежнем, шестистороннем, формате. С Ираном ситуация сложнее. Выступая перед журналистами, Обама представил дело так, будто США и Китай договорились по вопросу введения дополнительных санкций, если Иран не докажет мирный характер своих ядерных программ. А Ху Цзиньтао демонстративно промолчал. После этого один из членов американской делегации — старший директор по делам Восточной Азии Совета национальной безопасности Джефф Бейдер — заявил, что никаких гарантий о поддержке ужесточения санкций в отношении Ирана китайское руководство не давало, но США «уверены, что Пекин их поддержит». Наблюдатели расценили эти заявления как подтверждение неофициальной договоренности о нейтралитете Китая в том случае, если вопрос о дополнительных санкциях будет поставлен на голосование в СБ ООН. Если такая договоренность действительно была достигнута, ее можно рассматривать как тактическую победу Обамы, за которую он заплатил смягчением риторики по вопросам прав человека и уклонением от встречи с далай­ламой. Что касается других итогов визита, бросается в глаза готовность двух стран сотрудничать по тем вопросам, где их интересы действительно совпадают: дружно саботировать заключение договора по защите климата и развивать энергетические проекты. Во всем остальном стороны склонны защищать свои интересы, демонстрируя готовность к сближению. А это значит, что Китай и США «наводят мосты», но доминантой их отношений остается достаточно жесткое соперничество.

Китай давно уже серьезно относится к мнению Белого дома относительно юаня. Настолько серьезно, что делает все с точностью до наоборот. 23 января Китай позволил юаню совершить самое большое падение за месяц, сразу после того как министр финансов США Тимоти Гейтнер обвинил Китай в валютных манипуляциях. В переводе с китайского это означает, что Бараку Обаме и его министру следует прикусить язык насчет юаня. Да, Китай манипулирует своей валютой. Вероятно, то же самое делают Сингапур, Аргентина, Саудовская Аравия и любая страна, которая искусственно под­держивает курс своей валюты, сохраняет узкий валютный коридор или регулирует колебания курса. Даже Гонконг, который традиционно называется американским исследовательским центром, манипулирует своей валютой. Он вынужден поддерживать связь с американским долларом.

До того как США подорвали мировую экономику, критика Китая по поводу политики в отношении юаня была возможной. Было вполне нормально заявлять, что политика Китая способствует мировой нестабильности. Теперь же трудно поверить в то, что Белый дом всерьез не опасается торговой войны с Китаем. Поднебесная является крупнейшим держателем долговых обязательств США. Поэтому эксперты и рассматривают торговые идеи администрации Обамы как риторику.

Барак Обама повидался в Китае со своим сводным братом — Марком Обама Ндесанджо, который уже семь лет живет в Шэньчжэне. Об этом сообщил сам американский лидер в интервью телекомпании CNN. Встреча состоялась в минувший понедельник, когда президент прилетел в Пекин. «Я не очень хорошо его знаю, — отметил Обама. — Впервые мы увиделись пару лет назад. Он заглянул к нам на пять минут с женой, когда они приезжали в США». Президент не стал вдаваться в подробности прошедшей встречи. Со своей стороны Марк пояснил: «Мы обнялись, и моя жена тоже обнялась с ним. Мой старший брат очень сильный. Когда я рядом с ним, я не воспринимаю его как президента США… Мы говорили о семье». Ндесанджо уклонился от ответа на вопрос, как часто братья общаются по телефону: «Мы знаем, как связаться друг с другом, если это потребуется». 20 января этого года Марк приезжал в Вашингтон на инаугурацию брата.

Мать Барака Обамы рассталась с мужем — гражданином Кении, с которым вместе училась в университете на Гавайях, спустя два года после появления на свет будущего президента США. Марк — сын Барака Обамы­старшего от третьего брака, с Рут Найтсэнд. Он рос в Кении, получил высшее образование в Америке — в Браунском и Стэнфордском университетах, имеет степень магистра в области физики. В Шэньчжэне Марк Ндесанджо работает консультантом по маркетингу, продвигая сетевые закусочные с барбекю. Время от времени он выступает с фортепьянными концертами. Ндесанджо написал книгу «Из Найроби в Шэньчжэнь», которой еще предстоит выйти в свет. На ее страницах он утверждает, что отец, погибший в 46­летнем возрасте в автокатастрофе в Кении в 1982 году, часто бил его с матерью.

Как отметил в интервью Барак Обама, он не читал эту книгу. «Не секрет, что мой отец страдал от алкоголизма, что не очень хорошо обращался с домочадцами, — сказал он. — Это — печальная часть истории моей семьи». Напомним, еще один сводный брат американского президента, самый младший, Джордж, тоже написал книгу. Ее рабочее название «Родина».

Сергей Бегляк
№216(22626)
20.10.2009