За ширмой «Необыкновенного концерта»

Корреспондент «Речи» подсказал реплику самому знаменитому кукольному конферансье
«Необыкновенный концерт» — это комическое кукольное ревю, в котором куклы блестяще пародируют артистов самых разных жанров. Самый знаменитый кукольный спектакль в мире, попавший в Книгу рекордов Гиннесса за количество показов (почти десять тысяч), приехал в Череповец, открыв гастроли Государственного кукольного театра имени Сергея Образцова. Завтра «Необыкновенный концерт» покажут на сцене Камерного театра еще раз. Кроме того, в череповецком репертуаре знаменитого театра два детских спектакля — «Маугли» (14 марта) и «Тигрик Петрик» (13 и 15 марта).

«А какой тут у вас самый громкий ресторан?» — спросил у меня народный артист России Федор Виолин, 25 лет назад получивший куклу­конферансье Эдуарда Апломбова из рук самого Зиновия Гердта. Информация была нужна Виолину вовсе не для того, чтобы спланировать собственный вечер, а для дела. Так вышло, что корреспондент «Речи» был первым череповчанином, с которым артисту довелось спокойно посидеть на диванчике. Я процитировал вывеску престижного и очень дорогого клуба — «конферансье» записал его на бумажку. Спустя несколько часов деревянные уста поизнесли, представляя цыганский ансамбль и сопут­ствующий его выходу антураж: «Постановка Паши Пашина, инструменты из Мосторга, ковры и пальмы мы взяли из клуба такого­то (название череповецкого заведения — авт.)». Публика на шутку не отреагировала никак. Видимо, завсегдатаи клуба кукольных театров не посещают.

«Необыкновенный концерт» называют самым знаменитым кукольным спектаклем в мире вовсе не в целях рекламы или выпендрежа. Просто это самая банальная и обыкновенная правда. Нет на свете другой такой постановки, которая бы за 63 года существования объездила весь мир, была показана почти десять тысяч раз, за что и попала в книгу рекордов Гиннесса. Череповец на пути «Необыкновенного концерта» доселе ни разу не возникал. Однако о спектакле в нашем городе слышали, что подтверждается аплодисментами, которыми публика встретила конферансье. Как старого знакомого встретила. А все потому, что в советские времена визитную карточку театра Сергея Образцова показывали по телевизору чаще, чем любые другие постановки, включая драматические и цирковые.

Для меня «Необыкновенный концерт» в Череповце начался с закулисья, куда посчастливилось попасть за два часа до начала действа. Над ширмой танцевало двое, а за ней — пятеро, причем не менее изящно. Одним только танцором­мужчиной управляли трое — один ногами, другой руками, третий плащом, развевающимся за его спиной по всем законам физики и аэродинамики.

Вывезя свою кукольную сцену почти на краешек большой сцены Камерного театра и развесив по бокам черную материю, артисты отгородили себе довольно крупный кусок подмостков, где одновременно должно было поместиться пятнадцать артистов. Они все и собрались на репетиционный прогон. Что сразу бросается в глаза, так это отсутствие среди «образцовцев» людей высокого роста, чья некстати торчащая макушка могла бы нарушить художественную иллюзию спектакля. Здесь же, рядышком с людьми, теснятся и многочисленные кукольные коллеги, упакованные в специальные тележки (на профессиональном языке — каталки). Из тележек смотрят сплошь известные лица, раскрученные телевизором. Кстати, все куклы подлинные и возрастные — почти все они участвовали в «Необыкновенном концерте» еще шесть десятков лет назад. Запаха нафталина между тем не ощущалось, потому что с тех самых пор спектакль не теряет своей востребованности и сегодня играется несколько раз в месяц. Самый густонаселенный номер — женско­мужской хор под управлением дирижера Крутых — театр Образцова оставил дома. Видимо, столь многочисленная кукольная массовка не влезла ни в один гастрольный транспорт. Все остальные на месте: виолончелист Аполлон Переделкин, пианистка­виртуоз Сузанна Голенищева, французская певица Мари Жють… и два конферансье Апломбовы. «Второй — это дублер, мало ли чего случится, — объясняет мне Федор Виолин и интересуется у реквизиторши: — Машенька, сегодня который основной?» «Машенька» тычет в деревянную лысину одного из Апломбовых, которого Федор Владимирович тут же извлекает из каталки для пробы. Это обязательное дело перед всяким концертом — кукольная гимнастика, которая имеют целью проверить, все ли персонажи доехали в целости и сохранности. Артист одновременно двигает всем частями тела своей куклы — дергает за все палочки и ниточки, которых внутри куклы великое множество. На пять минут весь состав «Необыкновенного концерта» впадает в предрепетиционную лихорадку, вращая руками и дико гримасничая. Для непосвященного жуткое зрелище. Для конферансье не зря завели дублера — с куклой действительно может случиться что угодно. С разрешения кукловода Виолина я заглянул под «юбку» Апломбову (ноги имеют только танцующие куклы) и увидел не первой свежести рейки, небезупречные в смысле заноз и кое­где перемотанные старой изолентой.

Там же, за кулисами, состоялась и наша беседа с Федором Виолиным. О двадцати пяти годах в «шкуре» конферансье (всего же в театре он почти сорок лет) Федор Владимирович рассказывал под присмотром двух Апломбовых.

— Каким образом эта кукла попала в ваши руки?

— Я ведь застал еще Зиновия Гердта, когда он играл конферансье, много лет работал с ним бок о бок и очень многим ему обязан. Парень я был застенчивый и робкий и очень удивился, когда мне предложили порепетировать эту роль. Но еще больше меня потрясло, когда мне начальство сказало, что Гердт именно на меня указал как на возможного преемника в роли конферансье. Мне­то казалось, что я играю ее ужасно. Так или иначе, но я до сих пор играю.

— Объясните, зачем в кукольном театре говорящий актер, когда можно сделать хорошую запись и в такт речи с пленки двигать куклу?

— В том и состоит метод Сергея Образцова, что кукла и артист должны быть единым целым. Только в этом случае зритель поверит в происходящее и забудет, что перед ним кусок материи и дерева. У нас говорят, что артист, долго играющий одну роль, сам становится похожим на свою куклу. Мне тоже частенько говорят, что я чем­то похож на конферансье, и с годами все больше. Что касается записи, мы ее иногда используем, но только не в роли конферансье Апломбова. Эта роль насквозь импровизационна. Как ее запишешь? Наиболее удачные и смешные из случайных находок Гердта и моих вошли в текст роли и повторяются уже из спектакля в спектакль.

— Знаю, что некоторые воспринимают конферансье как живого человека. Во время спектакля никто не пытается с ним заговорить?

— За двадцать пять лет моей работы с этой куклой всякое бывало. Однажды я объявлял «знаменитую французскую певицу из Парижа». Говорю: «Выступает французская певица…» И сделал паузу. Из зала послышался голос: «Из Парижа». Вроде как подсказывает мне. Видимо, человек не первый раз смотрит «Необыкновенный концерт». Мой конферансье моментально реагирует: «А ты что, с ней знаком? А меня не представишь?»

— Естественный вопрос актеру кукольного театра: а руки не устают?

— По­разному бывает. Когда репетируешь новую роль, это адовы муки. Нужно одновременно не только держать куклу, но и двигать ртом и конечностями. Задрав голову, следить, чтобы все было в такт. Но когда роль сделана, сам организм играет на автомате. Да и ты уже знаешь, в какие моменты спектакля можно отдохнуть — прислонить куклу к чему­нибудь.

— В свое время «Необыкновенный концерт» ставился как пародия на официальное советское искусство. Почему бы сейчас театру Образцова не посмеяться над современной эстрадой — по­моему, попса сама просится в пародию?

— Можно сделать, но это уже будет повтор. К тому же не хочется делать однодневку — через несколько лет вся эта музыка и спародированные артисты забудутся и спектакль потеряет актуальность. Почему­то с «Необыкновенным концертом» этого не произошло — у него есть свое обаяние, которое привлекает в залы тысячи людей. В этом его загадка.

Сергей Виноградов
№42(22452)
13.03.2009