Смерть за царя

О последних минутах жизни императорской камеристки и череповецкой уроженки Анны Демидовой
В Древнем Египте фараонов хоронили вместе с членами семьи, слугами и домашними животными, дабы покойник на том свете не чувствовал себя одиноким. Ровно девяносто лет назад стародавний обряд повторили в молодой советской России, создав один из самых грандиозных сюжетов для мифотворчества в истории XX века. В очередной раз он был воплощен на большом экране в новом фильме «Господа офицеры. Спасти императора». Среди приближенных царя Николая, которого в очередной раз никакие лихие герои и сценаристы­фантазеры не смогли выручить, душной летней ночью 1918 года была череповчанка Анна Демидова.

К 90­летию расстрела в печать вышло несколько обширных исследований, российских и зарубежных. На полках любого крупного книжного магазина нашего города, в котором до сих пор живут родственники Анны Демидовой, сегодня сыщется, как минимум, пять книг, на страницах которых в деталях и по минутам описана смерть череповчанки, а также что этой смерти предшествовало и что за ней последовало. Корреспондент «Речи» внимательно прочитал все пять и постарался восстановить картину происшедшего в июле 1918 года в подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге. Некоторые упоминаемые обстоятельства расправы настолько шокирующие, что мы не осмелились перенести их на газетные страницы.

В Череповце родилась, в Петербурге пригодилась

Анна Демидова родилась в семье казначея череповецкой городской Думы Степана Демидова. С детских лет у нее обнаружился талант к рукоделию, который по прошествии лет на семейном совете решено было развивать в ярославском художественном училище, находящемся под покровительством и высочайшим патронатом самой императрицы Александры Федоровны. Там­то и заприметила супруга царя Николая, по сегодняшнему — первая леди России, искусную вышивальщицу, да и увезла с собой в Петербург. Анну Демидову поставили обучать высокородных барышень обращаться с иглой и спицами. Класс Анны Демидовой прибывал каждые два года: сначала Ольга, потом Татьяна, следом Мария и, наконец, Анастасия, любимица родителей и комнатной девушки Демидовой (такова была официальная должность череповчанки).

В исторической литературе к Анне Демидовой прилепились определения вроде «синий чулок» или «монахиня в миру». Однако и в ее жизни были, как минимум, два любовных эпизода. В конце XIX века она едва не вышла замуж за офицера Эрсберга, брата подруги и коллеги по придворному штату Елизаветы Эрсберг, однако за несколько дней до женитьбы брак был расстроен. Говорят, невеста, которой ясно намекнули, что после свадьбы должность у нее отнимут, предпочла сохранить выгодное место. Другой эпизод описывает в мемуарах некий британец, который в течение нескольких лет учил царских детей английскому языку. Анну Демидову он описывает как крупную высокую женщину, с широкими плечами, застенчивую и молчаливую. И вот подобная персона, весьма далекая от английского канона красоты, неожиданно влюбилась в автора мемуаров по уши. Да и сообщила незамедлительно об этом факте, по примеру Татьяны Лариной, предмету обожания. Тот, по­джентльмен­ски выслушав и поблагодарив за честь, ответил, что, мол, дамами не интересуется, предпочитая в качестве любовных партнеров мужчин. По лицу отвергнутой было заметно, что о таком провинциалка Демидова слышит впервые.

Упомянутые молчаливость и застенчивость она демонстрировала далеко не всегда. По показаниям няньки царских детей Александры Теглевой, именно Демидова сообщила ей и прочей дворне о том, что император отрекся от престола, в лицах показав сцену, как Его Величест­во сообщил о своем по­ступке Ее Величеству. При этом все рыдали: главные герои, свидетельница и рассказчица, а также слушатели.

…царь, царевич, царица, четыре царевны, лейб­медик Евгений Боткин, повар Николай Харитонов, лакей Алексей Трупп, комнатная девушка Анна Демидова. После ареста в 1917 году сначала их отправили в Тобольск, а после того, как выяснилось, что надлежащей охраны там обеспечить не удастся, в мае 1918­го перевезли в Екатеринбург, в печально знаменитый Ипатьевский дом.

Как указывал на допросе комиссар Яков Юровский, который руководил расстрелом царской семьи, слугам еще в Петербурге предложено было оставить Романовых. Подобные же предложения делались прислуге в Тобольске и Екатеринбурге. Обещали не трогать и не преследовать. Кстати, слово свое красные сдержали: царский камердинер Чемадуров, которого за несколько дней до убийства Романовых отправили лечиться в соседнюю больницу, ареста и казни избежал и до конца своих дней относительно спокойно прожил в том же городе. Даже переименования Екатеринбурга в Свердловск дождался. Получается, что на Голгофу доктор, повар, лакей и горничная пошли добровольно. Мотивы Анны Демидовой легче всего объяснить: воспитанница Леушинского подворья сама неоднократно писала родным, что службу у помазанника воспринимает как своего рода по­слушание и по своей воле никогда его не бросит.

В Ипатьевском доме 41­летняя комнатная девушка Демидова выполняла не только обычные свои обязанности, но поневоле сделалась конспиратором. Уже упомянутая Александра Теглева получила от нее в Тобольске письмо (Романовых с некоторыми слугами увезли налегке, сообщив поначалу, что они вскоре вернутся обратно в Тобольск), в котором значилось: «Уложи, пожалуйста, хорошенько аптеку. Некоторые вещи пострадали». Умная нянечка между строк прочитала правильно: осели здесь надол­го, переправь драгоценности императрицы и княжон. В итоге несколько полновесных кило золота и камней зашили в две подушки и несколько бюстгальтеров и переправили хозяйкам.

В этих самых бюстгальтерах императрица и дочери спускались в подвал Ипатьевского дома в ночь с 16 на 17 июля. Сзади с вышеуказанными подушками в руках следовала Анна Демидова. Все остальные члены семьи и слуги сопровождали печальную процессию. Казнь царя без престола и его семьи — во многом была самодеятельностью Якова Юров­ского. Никаких подобных директив из Москвы, кроме той, что за исчезновение Романовых обещали снять голову всего уральского ЦК, не поступало. Между тем фронт Гражданской войны приближался к Екатеринбургу, и до Юровского что ни день доносились сведения, что высокородных заточенцев вот­вот отобьют. Судя по всему, донесения были недалеки от истины — скажем, именно тогда Анна Демидова тайно переправила часть своего скарба в Череповец и сообщила родным: мол, работодатели собираются отбыть на родину царицы в Англию, зовут с собой, но Анна жизни без Отечества не мыслит и вернется домой.

«Попытки ваших родственников за рубежом спасти вас не увенчались успехом. И вот в тяжелую годину для Советской республики на нас возложена миссия покончить с домом Романовых», — речитативно выкрикнул Юровский и достал наган. «Что­что?!» — только и успел произнести император, как тут же получил от оратора пулю . За пару часов до акции расстрельная команда, состоявшая из десяти человек, распределила одиннадцать жертв между собой — Юров­ский на правах главаря оставил за собой Николая и больного царевича Алексея. Однако как только раздался первый выстрел, прочувствовавшие «миссию» бойцы о договоренности забыли, и все, как один, бросились палить в последнего коронованного Романова. Когда палачи усилиями Юровского очухались, в глухом подвале стояла густая пороховая завеса. Красноармеец Кудрин в мемуарах (а практически все участники расстрела оставили записки разной толщины и настроения) вспоминал о белых подушках, которые со страшной скоростью передвигались в дыму, — Анна Демидова, прижав к груди царево добро, лихорадочно металась из угла в угол. Сибирский охотник Кудрин вошел в азарт и, хорошенько прицелившись, с нескольких выстрелов уложил движущуюся мишень на глиняный пол.

Полчаса ждали, пока дым рассеется, борясь с резью в глазах. После чего выяснилось, что предприятие далеко от завершения. Все царские дочери были еще живы. На сей раз работали штыками: сначала добили Ольгу и Татьяну (это было не так­то легко сделать, мешали драгоценности в лифах), застывших в объятиях друг друга в углу комнаты, потом Марию и Анастасию, которых закрыла собой упавшая Анна Демидова. Когда с наследницами было покончено, она очнулась — ей перебило бедро. «Слава богу, я спасена», — громко и твердо произнесла Анна, порываясь встать. В записках стрелявших масса нестыковок, но этот факт все они фиксируют почти идентично. К Демидовой рванулся самый неистовый и жестокий из десятки боец по фамилии Ермаков. «Она ухватилась за штык руками, крича и рыдая», — вспоминал Кабанов. Штык располосовал ей руки, и Ермаков заколол ее. Когда носили трупы в грузовик, встретили последнее сопротивление — спаниель Анастасии по кличке Джимми невесть откуда выпрыгнул и заливисто залаял на красноармейцев. Карманную собачку штыком прокололи насквозь и бросили к хозяевам в кузов. Трупы были вывезены за город, сожжены, для верности залиты серной кислотой и зарыты в яме. По закопанному несколько раз проехал грузовик.

Спустя почти восемьдесят лет захоронение было обнаружено. Останки Анны Демидовой ныне покоятся в соборе Петропавловской крепости Санкт­Петербурга. Среди ее «соседей» Петр Первый и Екатерина Вторая.

На месте фамильных захоронений Демидовых на череповецком городском кладбище сегодня Комсомольский парк.

Сергей Виноградов
№126(22289)
11.07.2008