Вы спросили… Я говорю…

Интервью Дмитрия Медведева в The Financial Times читается вдоль и поперек
Президент Египта Хосни Мубарак на днях сказал Путину, что образы его и преемника буквально сливаются воедино: «Когда я шел на встречу с господином Медведевым в Кремле и одновременно видел вас по телевидению, то терялся в догадках, кто есть кто». Путин благосклонно отнесся к шутке Мубарака, признав за Медведевым внешнее сходство с собой и лишь пообещав, что у преемника будет «собственный стиль».

Собственный стиль «вновь избранного» президента Дмитрия Медведева пытались обозначить миру и журналисты авторитетной британской газеты The Financial Times. Во вторник было опубликовано его первое концептуальное интервью в зарубежной прессе, которое всю минувшую неделю усиленно анализировалось отечественными и зарубежными политологами. При этом одни говорили, что Медведев продемонстрировал полную самостоятельность, с ходу разбивая сложившиеся на Западе стереотипы. Другие же ворчали в том смысле, что интервью представляет интерес лишь в том отношении, что отсутствие информации — тоже информация.

«Я многому научился у президента Путина, — признался Медведев. — На самом деле наши отношения действительно насчитывают уже практически больше чем 17 лет. Когда мы первый раз встретились, я был еще совсем молодым человеком — мне было 24 года, а он был младше, чем я сейчас. Но он был уже гораздо более опытный человек, прошедший школу работы и в России, в Советском Союзе, и за границей. Знаете, что меня с самого начала поразило? То, что он очень тщательно относится к информации и старается по максимуму вникнуть в любую проблему, с которой сталкивается (и сталкивался даже в тот период), и только на базе вот такого комплексного анализа принимает решение. Я считаю, что это очень важно для любого руководителя, тем более для президента. И здесь есть чему поучиться у президента Путина многим лидерам. Любой лидер, любой руководитель должен максимально тщательно изучить вопрос, а после этого, приняв решение, столь же интенсивно его исполнять. Этими качествами всецело наделен президент Путин, и именно поэтому он такой популярный и эффективный лидер… И еще немаловажный момент: нас связывают товарищеские, доверительные отношения, а это очень важно в политике».

«Я думаю, что вопрос не в том, кто говорит последнее слово, а в том, как выглядит политическая и правовая система Российской Федерации, — ответил Медведев на настойчивые вопросы журналистов об опасности двоевластия. — И в этой системе достаточно четко установлены компетенции двух основных уровней власти — исполнительной власти и президентской власти. Я имею в виду компетенцию президента и компетенцию правительства. И именно сама Конституция предопределяет ответ на вопрос о том, кто и по каким вопросам принимает решения… Иными словами, все просто. Россия — это президентская республика с сильной исполнительной властью… Действующий президент — эффективный руководитель. И он может и готов работать и дальше, для того, чтобы двигать вперед развитие нашей страны, для того, чтобы наше развитие продолжалось именно тем путем, который был определен восемь лет назад. Поэтому и был сформирован тот самый тандем, или связка, между кандидатом в президенты, то есть вашим покорным слугой, и президентом России в качестве возможного будущего премьера».

Словом, в главный вопрос: кто будет принимать решения в сложившемся тандеме — он или Путин — Медведев ясности не внес, да и не мог этого сделать. Очевидно, что отсылки к конституционному законодательству будут превалировать в речах вновь избранного президента как минимум ближайшие год­два. Другая конкретика пока невозможна, хотя болевые точки видны уже сейчас: например, курирование силовых ведомств, госкорпораций и крупного бизнеса. По этому поводу Медведев сказал: «У меня нет информации, что российские спецслужбы конкурируют за богатство. А если я получу информацию, такие люди будут немедленно уволены».

«Демократия как ценность, как форма политического режима имеет универсальный характер и не требует какой­то дополнительной расшифровки, — подчеркнул Медведев. — Но при этом я бы хотел отметить, что в истолковании демократии опасны две крайности. Первое — это внеисторическое понимание, внетерриториальное понимание того, как демократия может быть реализована в том или ином государстве, в той или иной стране. Каждая демократия исторична и национальна. Наша демократия совсем молода, потому что ей буквально два десятилетия. Так произошло, что до этого в России просто не было демократии. И мы должны это учитывать в нашей ежедневной демократической практике. С другой стороны, существует и другая крайность, когда и иностранные, и некоторые российские аналитики утверждают, что Россия вообще не приспособлена к демократии, это не ее путь развития, никакие универсальные общечеловеческие ценности в России не могут действовать».

Отвечая на вопрос о свободе СМИ, Медведев затронул лишь технический аспект рынка: «Я считаю, что за последние восемь лет наши средства массовой информации проделали большой путь. Общая капитализация средств массовой информации лет восемь назад недотягивала и до миллиарда долларов… Я бы оценил стоимость медийного рынка в Российской Федерации сегодня не меньше чем в 50 млрд долларов… Я могу вам рассказать, как начинается мое утро. Я включаю компьютер и смотрю новости. Я смотрю сайты наших крупнейших телеканалов, крупнейших российских и зарубежных СМИ. Смотрю сайты тех российских средств массовой информации, часть из которых комплиментарно относится к властям, а часть — находится к власти в жесткой оппозиции».

О влиянии на Россию кризиса в США Медведев заявил: «Я уверен, что мы нормально подготовились к различного рода проблемам, дей­ствительно возникшим на мировом финансовом рынке. Уверенность нам придает то, что в последние годы — за последние восемь лет — мы смогли создать стабильную макроэкономическую систему… Наши финансовые и золотовалютные резервы как никогда высоки. Поэтому мы в этом смысле застрахованы от колебаний, которые происходят на сырьевых и финансовых рынках».

«Все процедуры, связанные с тем или иным уголовным делом, делом Ходорковского в том числе, могут и должны осуществляться исключительно на основе закона, а не на основе мнений тех или иных уважаемых людей, высоких должностных лиц или уж тем более иностранных судов, — ответил Медведев на вопрос о судьбе Михаила Ходорковского. — Если мы исходим из существующей системы разделения властей, если мы исходим из доктрины независимости суда, то в деятельность суда не должен вмешиваться никто — ни сельский староста, ни президент страны».

В интервью The Financial Times Медведев назвал себя «юристом до мозга костей» и много говорил о правовой системе России, где увидел три задачи: превратить Конституцию в акт прямого действия, воспитать в гражданах уважение к закону и реформировать судебную систему. Первые две задачи довольно общие и требуют дополнительного толкования, а вот третья вполне конкретна. Достаточно вспомнить, что именно независимые суды в Италии 1970­х стали крючком, с помощью которого общество выкарабкалось из бездны коррупции и мафиозной власти. Впрочем, то Италия. А в России создание новых Уголовно­процессуального, Арбитражно­процессуального, Гражданского процессуального кодексов, получивших отличные отзывы на Западе, не привело пока к улучшению судебной системы.

По мнению директора Центра политических технологий Игоря Бунина, из слов Медведева напрашивается один вывод: он готов к переговорному процессу со всеми, но старательно уходит от политических оценок. Член научного совета Московского центра Карнеги Андрей Рябов советует не спешить с оценками заявлений Дмитрия Медведева: «Когда он сформирует собственную команду и начнет реализовать свою политическую волю, только тогда мы сможем понять, что в его политике инновации, а что преемственность». Завкафедрой политической психологии МГУ Елена Шестопал отметила, что как человеку, имеющему большую аппаратную закалку, Медведеву присущи сверхосторожность и обтекаемость формулировок. Видно, что он не хочет дать повод для пересудов. Несмотря на это, Медведев прямо говорит, что только осваивается с новой для себя ролью президента и размышляет, каким лидером он должен стать. «Это говорит о нем как о человеке рефлексирующем и сомневающемся, — пишет Шестопал в газете «Коммерсант». — Его мышление отнюдь не черно­белое, он думает и размышляет».

Сергей Бегляк
№ №57(22220)
Газета "Речь" от 31.03.2008