Чтобы узнать свою половинку, надо узнать его семью

Маленькая Наташа Мельникова уверенно заявляла родителям: «Я женюсь на папе!» Легко ли девочке, так любящей своего отца, счастливо выйти замуж и создать свою семью? Без проблем ли папа отпускает «в мир» любимую дочку? Об этом мы говорим сегодня с повзрослевшей Наташей — теперь Наталией Самчук, председателем комитета социальной защиты населения мэрии Череповца.
— Каким вам помнится детство?

— Полным любви. Между родителями никогда не было ссор, обид — теплые, дружеские отношения. И мне невозможно было представить, чтобы мужчина мог накричать на жену или ребенка, тем более поднять на них руку. Когда стала старше, узнала, что в семьях подружек такое случается… Для меня это было неприемлемо, дико.

— Но разногласия бывают всегда, и это естественно, — люди разные. Простой пример: на выходных жена мечтает всей семьей пойти в кино, а муж — уехать на рыбалку. Как решалась бы такая ситуация в вашей семье?

— Наверное, когда люди живут столько лет вместе, у них появляются общие интересы. В остальном важно идти на уступки: хорошо, давайте в этот раз пойдем в кино, а в следующий — на рыбалку. Это, кстати, было нашим семейным увлечением. Мы тогда жили в Ярославле, и часто выезжали за город. Папа рыбачил, а мы с мамой отдыхали на берегу Волги. Потом вместе варили уху…

Я сейчас, думая над вашим вопросом, пытаюсь понять: может, родители скрывали от меня конфликты? Нет. Это была взаимная любовь, уважение друг к другу и ко мне. И я была, считаю, очень по­слушной дочкой.

— Ваш отец — подполковник запаса. Но в семье, видимо, он не устанавливал армейский порядок?

— Никогда. Более того — главной у нас была мама.

— Почему вы так считали?

— Когда я хотела погулять, что­то купить — я спрашивала у мамы. Если она говорила «да» — вопрос был решен. А папа чаще говорил: «Мы семья, давай решим на общем совете, с мамой». Но, может, это было просто потому, что девочка обычно ближе к маме.

— А что помнится больше всего из общения с папой?

— Как я теперь понимаю — чувство защищенности. И еще его огромная ответственность по отношению ко мне. Так случилось, что, когда я пошла в первый класс, перед 1 сентября маме пришлось уехать в командировку, и в школу меня повел папа. Все было на высшем уровне, даже на фотографиях того дня это видно: безупречно отглаженный белый фартук, огромный бант в косе… (Мой муж, если я не проконтролирую, запросто мог отвести дочь, а потом и сына в садик без какого­нибудь предмета одежды! — смеется.)

— Судя по вашей интонации, вы относитесь к этому легко?

— Это не главное в жизни! Я, например, росла не совсем спокойным ребенком, и забирать меня из садика нужно было с ворохом чистой и сухой одежды: утреннее «обмундирование» оказывалось, как правило, чем­то залитым, мокрым от снега или луж. Родители воспринимали это как нечто естественное и никогда не ругали меня.

— Вы говорили о чувстве защищенности. Откуда оно появилось? Чем подкреплялось?

— Моим любимым занятием в детстве было гулять: у нас был очень дружный двор, большая веселая компания ровесников. Но случались, конечно, детские ссоры, обиды. И вот однажды зимой мы поспорили с мальчишками, стали кидаться снегом, и снежок попал мне в глаз. И вдруг во двор выскочил мой папа! Оказывается, он увидел все это в окно.

— И что он сделал?

— Очень сильно пожурил моих невольных обидчиков: «Вы же мальчики!» Я, помню, была очень горда (хотя и страшно удивилась такому его поступку): у меня есть заступник, который поможет. И ощутила, как папа любит меня.

— После этого вы стали надеяться на его помощь?

— Нет, я сама вполне справлялась с возникавшими ситуациями. Но у папы я всегда могла спросить совета.

— Теперь он так же любит внуков?

— О, по­моему, еще больше! Особенно Тимофея — все­таки мальчик. Они выдумывают вместе игры, строят дома из подручного материала. Если Тимофей захотел забивать гвозди — он будет их забивать, даже если понадобится продырявить бабушкину разделочную доску! При этом дисциплина тоже есть, как было и в моем детстве, но все это очень естественно.

— Когда у девочки замечательный папа, ей бывает трудно выйти замуж: все кандидаты на ее сердце не выдерживают сравнения. Как было у вас?

— Знаете, мне и здесь повезло! В Андрея, своего будущего мужа, я влюбилась по фотографии. Со мной на курсе учился его старший брат, а Андрей был в армии, в Афганистане. И однажды иду по лестнице в общежитии, а навстречу — он. Я сразу узнала. Мы встретились глазами, и он тоже почему­то задержал взгляд. Вскоре мы познакомились, стали встречаться. И через два года мы поженились.

— Наталия Евгеньевна, сейчас, как известно, многие браки распадаются, дети остаются без отцов. А ставшие бывшими мужья и жены жалуются, что ошиблись в выборе. Как не ошибиться? Что вы будете говорить об этом своей дочке?

— Да, ей уже пятнадцать… Конечно, с первой встречи трудно понять, какой это человек. Любовь с первого взгляда может быть, но чтобы создавать семью — нужен опыт общения, и в первую очередь, — в коллективе. Бывает, что человек и хорош, и красив, и умен, но ненадежен.

— А как вы поняли, что Андрей — надежный человек? И думали ли тогда о том, каким он будет папой для ваших детей?

— Мы встречались, как многие — ходили в кино, он меня провожал… Но бывали и изумительные моменты. Однажды, это было в мае, просыпаюсь утром, комната полна солнца, а у меня вся подушка, кровать усыпаны белоснежными дикими розами. И я понимаю: это Андрей! Как он попал в комнату — или девчонок подговорил — не знаю, но это было чудом.

— Роскошно…

— Да. Или еще. Мы с мамой возвращались с юга, летели через Краснодар, а Андрей с ребятами ехал на юг, тоже через этот город. И он, зная день, когда я здесь, вышел из поезда — и бросился в аэропорт, чтобы увидеть меня хотя бы на несколько минут. Безумный поступок! А ведь у нас тогда были только дружеские отношения. Мы разминулись в тот день. Но на следующее утро (я еще спала) он позвонил по телефону! А надо сказать, что телефон был у соседей, с их разрешения я давала самым близким друзьям номер. Они сразу прибежали звать меня, но папа не мог добудиться (после ночи перелета) — и понес на руках к телефону, потому что сказали, что звонит Андрей!

О том, каким он будет папой, я в то время не думала — не помню, по крайней мере. Но чтобы узнать свою половинку, я убеждена, надо узнать его семью. У Андрея прекрасные родители! И мы оба привнесли в нашу семью добрые, искренние отношения. На всю жизнь я запомнила, как мы первый раз приехали в Череповец, как меня приняли — радушно, с уважением к выбору сына.

— Когда вы почувствовали, что Андрей — хороший папа?

— Еще до рождения Юли! Она по­явилась на свет через два месяца после окончания нами института, у меня дохода не было никакого, поэтому Андрей, приехав в Череповец, не отдыхая, бросился искать работу. Устроился по специальности (мы оба железнодорожники), нашел и подработку. А когда Юля родилась, он ее купал, пеленал, гулял с ней, ночью вставал… Правда, дома вечерами бывал не всегда из­за работы, но когда был — делал все. И никогда не жаловался.

— Как папа строит отношения с повзрослевшими детьми?

— Сейчас у них очень доверительные отношения: и Юля с папой советуется, и он может поделиться, если сложности на работе. Мы вообще в семье все очень доверяем друг другу. Андрей, например, любит спорить, и я, даже зная, что он ошибается, не возражаю: пройдет время, он увидит, что был неправ, и изменит решение. Мы уже 17 лет живем вместе, и у нас никогда не было ссор. Если возникают разногласия — мы стремимся выслушать друг друга. И, понимая, что вместе хотим сделать одно, и хорошее, — находим компромисс.

Знаете, есть замечательные слова: «Лучшее, что отец может сделать для детей, — любить их мать». Это — об Андрее, о наших отцах. И спасибо им, что они есть.

Ирина Ромина
№ №56(22219)
Газета "Речь" от 28.03.2008