Петровские реформы

В детстве оскароносец Александр Петров гонял на велосипеде в Вологодскую область за хлебом
Простая русская фамилия Петров сегодня известна не меньше, чем другая не менее русская Михалков, особенно если их вспоминать вместе и в компании с «Оскаром». Почти прямиком из Лас­Вегаса аниматор с мировым именем Александр Петров приехал в Вологду, где выставлены эскизы и наброски к последней картине мастера «Моя любовь».

Про мультипликатора Александра Петрова не скажешь, что для достижения профессиональных высот палец о палец не ударил. Потому что именно им, пальцем (такой уж у него метод — рисует руками по стеклу), и созданы все работы, признанные жюри нескольких десятков фестивалей и конкурсов разной степени престижности. Корреспондент «Речи» встретил мэтра мировой мультипликации в Вологде и пожал кисть (во всех смыслах — анатомическом и художественном), некогда державшую «Оскара» и «Нику». В процессе общения выяснилось, что Петров считает Вологодчину малой родиной.

Вообще­то, родился он в ярославском селе Пречистом. Эскурсоводы зовут его северными воротами Ярославщины, а водители автобуса Ярославль — Вологда

— последним пунктом на дороге, где можно справить нужду («Туалет за вокзалом. Останавливаться больше не буду, не просите»). До Вологды от Пречистого — 90 километров, граница областей в разы ближе. В детские годы Александра Петрова ребятня на велосипедах гоняла в соседнюю область за хлебом, когда в своем магазине кончался. Но не хлебом единым привязан Петров к Вологодчине — мать родом из Междуреченского района, села Старого. «Здесь у меня родня живет, много, — рассказывает мультипликатор. — Встречаемся мы довольно редко. Я сейчас решил возобновить отношения, немножко поближе с ними познакомиться. Предполагаю и по Вологодской области поездить, а вообще, я и сегодня не чувствую себя здесь гостем. Детские впечатления оттуда, из Пречистого и Старого. Думаю, это заметно по моим фильмам. Особенно по «Корове».

Нынешний приезд в Вологду с корнями никак не связан — в местной галерее «Красный мост» Александр Петров представлял выставку «Моя любовь. Сотворение фильма», в которую вошли эскизы и наброски к последней картине мастера «Моя любовь».

В детстве Петров любил мультфильмы не больше, чем другие дети. Повзрослев, влюбился в кино. На вопрос «кем быть?» ответил еще в отрочестве: художником. Нарисованную перспективу пришлось перерисовывать не единожды. «Зерно моего интереса к анимации было брошено еще во время учебы в художественном училище, — вспоминает он. — На первом курсе для капустника мы делали фильм с движущимися картинками. Ничего мы в этом деле не понимали, но получилось неплохо. Позже, поступая во ВГИК, собирался быть художником игрового кино, но в процессе учебы кривая вывезла в анимацию».

С начала 90­х кривая стала прямой. Совершенно похерить стезю серьезного живописца тоже не вышло, а посему в цехе отечественной мультипликации, который преимущественно заставляет забавных зайчиков и лисичек танцевать и петь смешными голосами, Петров отгородил себе собственный угол. Небольшой, но свой. Его герои, выписанные в согласии с традицией масляной живописи русских классиков, имели перед «коллегами» со стен Третьяковки и Русского музея одно существенное преимущество — двигались и говорили. В начале 90­х в художнике наконец признали аниматора. Его фильм «Корова» по произведению Андрея Платонова немедленно по выходу номинировали на «Оскар». Следующую работу, «Русалку», ждала та же участь — почетная номинация, но без награды. Обещанного американскими продюсерами­отборщиками триумфа Петров по­русски ждал три года. Лишь взявшись за местную классику, обрел желаемое. Нарисованный Петровым дедушка из повести Эрнеста Хемингуэя «Старик и море» помимо большой рыбы выловил в мутном водоеме киноакадемии США позолоченную статуэтку. «Быть может, потому и дали, что Хэмингуэй… А за Шмелева, по чьему роману снята «Моя любовь», пожалели?» — интересуемся у Александра. «Вряд ли, — отвечает он. — Анимационная номинация к политике и взаимоотношениям США и России отношения не имеет, слишком мелкая. Здесь все по­честному, вручают за качество. Хотя все может быть…»

По нашей просьбе Александр Петров присел за рабочий стол (его тоже привезли в Вологду), на котором создавал «Старика и море». Спустя два­три года после победы на «Оскаре», слава богу, удалось накопить на новый стол. Американский «дедушка» из повести Хэмингуэйя большого наследства не принес. Большим экраном картина не пошла, а денежного приза к статуэтке, как известно, не присовокупляют. К несказанному удивлению российской общественности, поспешно зачислившей Петрова чуть ли не в олигархи. Однажды у автора мультсериала «Ну, погоди!» спросили: «Родитель знаменитейших Волка и Зайца — миллионер?» «Ага, — ответил Хайт. — МУЛЬТимиллионер».

— Даже не знаю, что вам и рассказать… — мучается аниматор, пытаясь выполнить естественную просьбу описать церемонию «Оскара». — Вы же ходите на концерты и спектакли. Это тоже спектакль, отлично поставленный и разыгранный. Все, кто сидит в зале и получает статуэтки, это отлично понимают и согласны быть статистами в этой постановке: выйти, обрадоваться на камеру, поблагодарить продюсера, семью и любимую собаку. Первый раз, когда я туда ездил, были и потрясения, и воодушевления. Сейчас больших переживаний по этому поводу нет — Оскар и Оскар…

— Хотя бы один автограф у кого­нибудь из голливудских звезд взяли?

— Ни одного, я этим не занимаюсь. Уже успел привыкнуть, что у меня берут автографы.

Цифры с пятью нулями в голове Александра Петрова всплывают только тогда, когда нужно сосчитать созданные для фильма рисунки. Скажем, для «Моей любви», протяженность которой 26 минут, он за три года собственноручно нарисовал почти пятьдесят тысяч картинок. «Когда я работаю, у меня всегда паника, что опаздываю. Тороплю себя. Процесс это достаточно медленный — в день 15 — 20 картинок. Я отнюдь не трудоголик, иногда приходиться брать себя за шиворот и тащить к столу. Труд мультипликатора тяжелый и во многом рутинный», — сбивает Александр Петров романтику с профессии мультипликатора. Фактически, после написания сценария творчество заканчивается. Пара интереснейших месяцев выдумывания, как все хорошее, заканчивается, после чего следует пара лет скучного воплощения. Этапы создания картины строго расписаны: выбор сюжета, написание сценария, эскизы карандашом и красками. И лишь потом картинка переносится на стекло. Обмакнув палец в краску (ее разноцветные лужицы разводятся тут же, на столе), художник легко, без нажима притрагивается к прозрачному холсту, будто точку ставит. В конце концов эти точки, вроде мозаики, складываются необходимый рисунок. Полученная картинка приобретает почетное звание кадра и снимается на камеру. Следующий кадр снова требует подготовки — дабы создать движение, часть рисунка стирается, краска наносится заново, но уже иначе. Поднаторевший в этом деле Александр Петров, к тому же в лице сына взрастивший себе помощника, в день способен снять не больше секунды фильма. Зато такие — пальчики оближешь. Предварительно их вымыв, конечно. Если пристально вглядеться в рисунок (а на выставке представлены только подлинники), можно разглядеть сеточку отпечатков пальцев.

Несмотря на нарисованность, а следовательно, нереальность происходящего на мультэкране, каждый из героев требует натуры. Александр Петров зовет их моделями. «Как правило, мои прототипы — это люди, которых я хорошо знаю и за которыми могу ежедневно наблюдать: члены семьи, друзья, — объясняет он. — Без прототипа по­человечески тяжело работать над персонажем, да и чисто технически тоже — теряется образ, размывается. Если у тебя нет фотографий, каких­то видеоматериалов, сложно добиться естественных и гармоничных мимики, походки, взгляда». Модели главных персонажей «Моей любви» заставили за собой побегать. Их трое. Главный герой, 15­летний мальчик Антон, обрел кровь и плоть благодаря внешности Гриши, сына продюсера. Без проблем не обошлось: за время работы над картиной угловатый подросток вырос в солидного мужчину, чем смешал Петрову все карты. Роль горничной Паши «сыграла» девушка Юля из Санкт­Петербурга. Александр Петров нашел в ней модель, а его сын — жену. Дольше всего охотились за образом роковой женщины и коварной соблазнительницы Серафимы. Петров хотел срисовать молодую Татьяну Друбич, пытался работать с нею нынешней, но без большого успеха. В конце концов помогли старые фильмы с участием актрисы. На перенос ее облика в мультяшную действительность у Друбич испросили письменное согласие. «Уже почти два года езжу с этим фильмом по миру, — говорит художник. — Везде награды, хорошие отзывы… Но я уверен, что снимал не для иностранцев, а для своих. До конца понять этот фильм могут только люди, которые говорят и думают по­русски и выросли в России, знают и чувствуют нашу историю и сегодняшнюю жизнь. Для человека, который смотрит «Мою любовь» в Китае или Бразилии, большая часть заложенной информации проходит мимо. Он смотрит картину как историю, без того багажа, который заложен в каждом кадре и понятен нашему человеку».

Сергей Виноградов
№46(22209)
14.03.2008