Вячеслав ПОЗГАЛЕВ: «Я русский и горжусь этим»

Что такое Россия и «русский мир»? Какую роль они занимают в мировой семье народов? Ожесточенные споры об этом идут не первое столетие, вспомним хотя бы знаменитую полемику между славянофилами и западниками. Не утихают они и сейчас. Свои мысли по этому поводу в интервью православному агентству «Русская линия» высказал губернатор нашей области Вячеслав Позгалев. «Речь» перепечатывает с небольшими сокращениями это интервью.
— Вячеслав Евгеньевич, что для вас означает понятие «русский мир»? Сколь значимо для человека ощущение своей национальной принадлежности?

— Для меня понятие «русский мир» — не территориальное, не социальное даже, а некая среда, где говорят на русском языке, где существует отношение к русской культуре как к родным корням, своим истокам. Это подвижное, не замкнутое границами пространство. Оно включает не только моих сограждан, но и людей, живущих в Австралии, Южной Америке и на других континентах, которые своей «любовью к отеческим гробам» в своих семьях поддерживают знание русского языка, русской истории, ощущают Россию как Родину. Надо ли чув­ствовать свою национальность? Ну а как же! Быть Иванами, не помнящими родства, — последнее дело. Чем укрепляться, за что держаться в трудные моменты жизни? Мы же скорее вспомним Александра Нев­ского или его тезку Матросова, чем сядем в позу лотоса для медитации. За корешки ухватимся. Вряд ли нужно стремиться к тому, чтобы все народы сплавились в некий конгломерат. Мир станет скучным. Это все равно, что потерять радугу цветов, полифонию звуков. Ну, нельзя написать музыку, имея в распоряжении одну ноту «до». Сейчас, в эпоху глобализации, особенно важно сберечь свою культуру, национальный язык — то, что и отличает этносы друг от друга.

— Тем, кто хотел бы перекроить планету под себя, сильная Россия не нужна. А именно она и генерирует ту особую субстанцию, которую мы подразумеваем под понятием «русский мир». Он ближе чему — Европе или Азии?

— Он особый в силу геополитического положения и исторического развития России. С одной стороны, она является неким водоразделом, с другой — связующим мостом между Европой и Азией. Америка хочет, чтобы весь мир был американизированным. Почему? Потому что таким миром ей легче управлять, а свои претензии на мировое господство она не скрывает. Пусть все смотрят американские фильмы, отмечают День сурка и праздник Хеллоуина, едят гамбургеры в «Макдоналдсе», жуют кукурузные хлопья в кинотеатрах, запивая кока­колой, а восторг выражают междометием «й­е­ес!». И учат английский язык. С точки зрения своих интересов она права.

— Слово «русский» сейчас все чаще подменяется словом «российский». Но это ведь не одно и то же. Татары хотят сохранить свою идентичность, башкиры тоже, евреи тоже. Но не одобряется, когда русский человек говорит о том, что он русский. Отсюда, мол, недалеко до национализма, ксенофобии. Это нормально? А когда русских заставляют умолкнуть и не возникать, получается Кондопога.

— Ну, Кондопога, я считаю, это раздутая политическая кампания, которую бессовестные политики использовали как карту в своих играх. Одновременно в Череповце случилась такая же стычка между цыганами и русскими, и тоже с жертвами. Но ее никто не заметил. Политиканов не интересуют ни люди, ни события, ни суть вопросов, а исключительно узкие политические интересы. Тем не менее, по глубинной сути ваш во­прос правильный: о том, чувствует ли себя русский человек хозяином на своей земле? Должен чувствовать. Не должен робеть, умаляться перед приезжими. Русским стыдиться нечего. Я русский и горжусь этим.

— А чем можно гордиться рус­скому человеку?

— Гордиться можно за одно то, что русский народ не был угнетателем и уничтожителем других народов. Что Россия была не тюрьмой, а семьей народов. Русский народ как старший брат помогал выхаживать младших братьев, многим из них дал грамотность, создал возможности для ускоренного исторического развития. Благодаря русскому языку малые народы приобщились к сокровищам мировой культуры, да и о лучших их представителях мир узнал через посредство русского языка. Речь о киргизе Чингизе Айтматове, аварце Расуле Гамзатове, таджике Мирзо Турсун­заде и других. А разве наш военный подвиг в последнюю войну не заслуживает чувства гордости? Вся Европа легла под Гитлера, но кто переломил ему хребет? Не американцы же. А прорыв человека в космическое пространство? И здесь первой оказалась наша страна. Почему же нам не гордиться тем, что это сделали мы? Пора сказать, что Россия — это страна русских. А к русским я, в отличие от узколобых шовинистов, причисляю не только этнических русских, а всех, кто идентифицирует себя с ними и разделяет их духовные ценности. Верит, например, что правда не в силе, а наоборот. Говорит на русском языке, преклоняется перед русской историей…

Вы заметили, как избирательно либеральные СМИ используют слово «русские»? Когда иные наши сограждане попадают в переплет или оказываются в какой­то неблаговидной истории, их аттестуют «русскими» независимо от национальности. Соответственно заголовки: от «русских изгнали из Куршевеля» до «русские опозорились на лыжне». Как будто по­ставлена задача дискредитировать само слово. Или внушить русскому народу комплекс неполноценности. Вбить в голову мысль о полной национальной, государственной никчемности. Отсюда и поклепы на историю: какая­то она не такая у России, как у других успешных народов. Прихвостни, которые и внутри страны, и те, кто разъезжает за деньги международных фондов по миру, клянут Россию и ее порядки. Это ненавистники России. Одно желание у них — побольнее уязвить свою страну. Боли за ее беды у них нет. Что с журналистов взять, когда люди из правящей элиты до недавних пор хорошим тоном считали заявиться в какой­нибудь Давос и поливать там наше внутреннее устройство. Ты критикуй дома, пожалуйста. Ни одному американскому сенатору или конгрессмену не придет в голову шельмовать США, выехав за рубеж. Тех, кто торгует своей страной, иначе как предателями назвать нельзя. Кстати, делается это небескорыстно. На «пятую колонну» и ставят недоброжелатели России. Известный живописец Шишкин (автор знаменитого «Утра в сосновом лесу») однажды сказал, что гордится тем, что он русский, и всегда желал бы одного — жить в своем Отечестве. Как это отличается от нынешних воззрений многих молодых людей, для которых предел мечтаний — отбыть на ПМЖ на Запад. Они — жертвы идеологической обработки, ведущейся многопланово, постоянно, всеми доступными средствами. Пороки, которые свой­ственны и другим народам, например, пьянство, приписываются только русскому народу. Он изображается лентяем, тунеядцем, Емелей, лежащим на печи. Все идет в дело против русского генотипа, даже интерпретация его фольклора.

— Что, кроме констатации, можно противопоставить этому?

— Мы действуем. Недаром у нас появилась программа «Великий Устюг — родина Деда Мороза». Наши дети должны прежде всего знать своего Деда, а не Санта­Клауса. Но при этом русский Дед Мороз — натура широкая, не шовинист и не ксенофоб, дружит с якутским Чысхааном, белорусским Зюзей, украинским Святым Мыколаем, финским Йоллупукки, карельским Паккайне, словацким Микулашем, шведским Юль Томтэ, немецким Вайнахтсманом. Так что наш подход — хранить русское пространство, но не замыкаться в нем, вести диалог по всем направлениям. Задача государства — заботиться об экологии культуры. Любой народ выражает себя в песне, танце, слове. Сегодня мало звучит русских народных песен, русской поэзии. Новые поколения плохо, а то и во­все не знают их. Они слышат только попсу и видят, в основном, американские фильмы, в которых американец самый умный, сильный, справедливый…

— Почему государство ничего не делает для защиты собственной культуры, не вводит квоту на показ зарубежного кино, как это делается в самых демократических странах Европы, например, во Франции?

— Все же и у нас что­то делается. Вспомним, что у нас трижды проходил Госсовет, который рассмотрел проблемы сохранения уходящей традиционной культуры. Последнее из заседаний посвящалось как раз нематериальным ценностям — песням, обычаям, сказкам и пр. Засилье же попсы… Ну, есть мафия разная — экономическая, криминальная, в шоу­бизнесе. И в советское время на стадионах проводились праздники, где артисты на тачанках с песнями разных времен разъезжали по беговой дорожке. Масскультура — явление времени. Но нельзя, чтобы она доминировала. Государство должно поднимать на щит лучшие образцы высокой культуры. Надо обеспечить деятелям культуры условия для нормальной жизни и творчества. Задача власти — заботиться об экологии культуры, чтобы масскультура, как болотная тина, не затягивала все пространство. Поп­культура заработает деньги сама, а для других видов культуры надо ввести квоты, поддерживать их финансово.

— В маленькой Греции очень любят и ценят национальное искусство. Стоит зазвучать «сиртаки», как все встают в круг и начинают танцевать. У нас из молодых мало кто может сплясать «барыню» или хоть ту же «цыганочку» и т. д. Никто не учит. Но это только у русских. На Северном Кавказе дети 4 — 5 лет уже научены национальным танцам. А что мешает нам поступать так же?

— В вашем вопросе есть и ответ. Территория одной Вологодской области на 10 процентов больше площади Греции. Это маленькая и бедная страна, а Россия — большая и страшно богатая. Мы не бережем природные ископаемые, не бережем лес. Ко всем своим ресурсам, включая людские, относимся по­разгильдяйски. Во многом нас к этому приучила советская система распределения, когда все вокруг было колхозное, «все вокруг мое». Утратилось чувство хозяина, чувство патриота по отношению к Родине.

Кстати, на Вологодчине несколько раз снималась передача «Играй, гармонь!» с Геннадием Заволокиным. В залах на несколько тысяч человек и стар, и млад пританцовывали. Конечно, расцвет хорового искусства позади, но хоровое пение культивируется и на предприятиях, и на селе. В Вологде есть прекрасный хор мальчиков. Мы, принимая гостей, устраиваем встречу не под виолончель со скрипичной музыкой, а приглашаем народные коллективы. И все с удовольствием им подпевают. Вы правы в том, что у нас это утрачено в школах, где нет ни музыкальных организаторов, ни тех, кто может научить азам национальной хореографии. Выход пока в том, чтобы иметь в каждом районе, каждом селе центр народной культуры. Есть у нас такой закон, работают центры. И здесь происходит перелом. Я сравниваю происходящее сегодня в обществе с морем после шторма, когда на берегу полно всякой дряни и мусора. Проходит 2 — 3 дня — и куда все подевалось! Море очистилось, грязь ушла. Сегодня общество тоже начало очищаться от всей этой грязи и шелухи. И, будем надеяться, скоро очистится. Но не надо ждать, что кто­то сверху даст указание и придет добрый дядя, сделает все за нас. Нет. Без участия каждого из нас, кто считает и чувствует себя русским, этого не случится. Само существование России в ее национальном, сложившемся за тысячелетнюю историю государственности своеобразии — это вызов глобализации, стремящейся нивелировать мир по западным стандартам. Но ныне европейская цивилизация переживает не расцвет, а упадок. Мы должны уберечься от раковых клеток этого разложения и сохранить то лучшее, что создано нами в лоне европейской культуры, то есть свой русский мир. Это, если хотите, наша историческая миссия.

Полную версию интервью можно прочитать в интернете по ссылке www.rusk.ru/st.php?idar=112466

Подготовил Сергей Комлев №29(22192)
18.02.2008