«Мы любили друг друга», — говорит подсудимый, задушивший собственного сына

«Мой мальчик… долго… мучился?» — потерпевшая не смогла вчера сдержать рыданий, когда обратилась с этим вопросом к судмедэксперту. Женщине вновь пришлось пережить случившуюся летом трагедию: суд присяжных восстанавливал обстоятельства убийства ее 8­летнего сына.
— Какие отношения были у вас с сыном? — спросили участники суда у череповчанина Александра Чистова.

— Мы любили друг друга.

— А что вы сейчас чувствуете?

— Боль утраты.

Услышав этот диалог, можно было бы проникнуться сочувствием к мужчине, отвечавшему на вопросы. Если бы он не обвинялся в жестоком убийстве сына, о любви к которому говорит. Смягчат ли его слова о «боли утраты» сердца присяжных заседателей после того, что им довелось услышать в ходе судебного заседания?

Убийство было совершено 9 июня прошлого года в квартире Надежды Крутиковой — матери погибшего Егора. Вот какую картину застали врачи «скорой помощи» и милиционеры, зайдя в квартиру. Кухня залита водой, хлеставшей из изуродованной молотком стиральной машины. На полу — толстый слой из осколков стекол и пищевых заготовок, хранившихся в холодильнике (он, покореженный, лежал на улице под окном). Молотком разбита мебель, видеотехника, посуда. (Как впоследствии установила товароведческая экспертиза по оценке состояния поврежденного имущества, почти все перечисленные предметы потеряли свои эксплуатационные качества на 100 %). И посреди этой разрухи на полу сидит рыдающая женщина и держит на руках ребенка, не подающего признаков жизни.

Судебно­медицинская экспертиза потом выдала такое заключение: «Смерть мальчика наступила в результате механической асфиксии от сдавливания шеи петлей». «Петля» лежала рядом с телом ребенка — шнур зарядного устройства для сотового телефона.

Судмедэксперту, дававшему показания в суде, Надежда Крутикова задала вопрос, отрицательный ответ на который ей сейчас может служить единственным утешением: долго ли мучился ее сын?

— Сознание отключается в первые 10 — 15 секунд, — ответил смешавшийся от слез матери эксперт, — а потом человек уже ничего не чувствует…

Суть случившегося такова. 9 июня Александр Чистов, проживавший в деревне (с Надеждой они к тому моменту уже год как разошлись), приехал в город, чтобы, по его словам, повидаться с сыном. Около четырех часов дня он встретил Егора, возвращавшегося домой из пришкольного лагеря. Вместе с сыном Чистов зашел в квартиру, открыв дверь его ключами.

— Когда я вернулась с работы, Чистов распахнул передо мной дверь и предложил войти, — рассказывает Надежда. — Я отказалась, сказав, что если он хочет со мной поговорить, то лучше это сделать на лестничной площадке. Он захлопнул дверь со словами: «Ну если тебе сына не жалко!..»

Надежда обратилась к соседям, вызвали милицию. Из квартиры раздавался грохот. На требования прибывшего участкового открыть дверь реакции не было, как и на просьбы соседа, которому не раз приходилось забирать Егора к себе, когда он слышал, что Чистов бушует.

Участковый вызвал на подмогу наряд ППС и спустился с Надеждой вниз. Спустя некоторое время из подъезда вышел Чистов. Со словами «кажется, я убил сына» сел на камень и закурил. Надежда бросилась наверх…

— За что вы убили сына? — спросил прокурор подсудимого, когда пришла его очередь давать показания.

— У меня нет ответа на ваш вопрос.

Ответ можно найти, если принять во внимание показания свидетеля — милиционера патрульно­постовой службы:

— Когда мы надели на него наручники и посадили в патрульную машину, он признался, что убил сына, чтобы отомстить своей жене.

Чистов дал следующие показания:

— Когда я открыл дверь Крутиковой, она сказала: «Ах так! Сгною тебя в тюрьме!» И убежала. Что со мной после этого случилось, я не понимаю и ничего не помню. Нормально соображать я начал, когда сломался молоток и упал мне на ногу. Я делал все машинально, не соображая. Осознание случившегося пришло, когда я уже сидел в машине милиции.

— Что же послужило толчком, вызвавшим у вас такое состояние? — спросили подсудимого участники заседания.

— Двенадцать лет жизни с Крутиковой Надеждой Александровной.

Если верить рассказам Надежды и ее подруг, то жаловаться на эти годы совместной жизни приходится не ему, а ей.

— Мы разошлись с ним примерно за год до того, как это случилось. В последние два года я жила как в аду, он избивал меня, и сын стал его бояться, — рассказывает Надежда. — Случалось, что я ночью просыпалась именно от того, что Чистов бьет меня. Он и с отверткой бросался на меня, и с ножом…

Слова Надежды подтвердили и ее подруги.

— А она вам объясняла, по какой причине я ее бил? Просто так, что ли? — пытал женщин подсудимый, словно искомая причина могла послужить оправданием его действиям.

Судебное следствие вчера завершилось, сегодня состоятся судебные прения. О вердикте присяжных мы сообщим.

Татьяна Тихонова
№7(22170)
17.01.2008