Хождение за три тысячи морей

Вот, на счастье, и открылся новый дворец, где собраны тысячи мудрейших мыслей, изложенных с помощью самого великого изобретения человечества — буквы.
Аз, буки, веди, глаголь, добро, есть… Я буквы знаю, слово — добро есть. Добро как непревзойденная ценность — умение читать, познавать, передавать свои мысли другим. В умных книгах, написанных с добрыми намерениями, содержится то самое сочувствие и стремление к истине, которое объединяет и роднит народы.

Окна библиотек начитанными глазами всматриваются в окружающий бесконечный мир, стараясь привлечь к себе внимание людей, стремящихся к знаниям.

Напомню, что в зале, где никого нет, зеркала ничего не отражают — до тех пор, пока в них не посмотрит человек. Так же точно и с книгами.

Процесс чтения совершенно уникален и абсолютно неповторим. Читающий сам, в зависимости от возраста, жизненного опыта, настроения и обстановки, воссоздает те образы и положения, картины природы и общественно­бытовое устройство, какие для него нарисовал словами писатель. А слово, если оно толковое, всегда что­нибудь обобщает, а в первую очередь то, что было до него и есть теперь, и возможно в грядущем. Вот по какой причине его и назвали: Бог. Потому что только человек разумный наделен божественным даром писать и читать, а не только думать и говорить.

Рисуя вручную пером отдельные буквы, человек на вощеной доске, пергаменте, папирусе, бумаге собирает их в слова, правильное и целенаправленное соединение слов рождает предложение. То есть и себе, и читателю предлагается выбор: развивать мысль, заключенную в предложении, или остановиться и поразмыслить и додумать ее до конца? Здесь знак «удивительный», как раньше назывался вопросительный знак. Восхити­вшись новизной мысли, вы ставите восклицательный знак. Если в развитии самой идеи обнаруживаются препятствия и пороги, то ставятся знаки препинания: запятая, когда барьер между завязями невысок, точка с запятой — когда точки много, а запятой мало, и, наконец (на завершение мысли, или «на конец»), ставится точка. Изложение украшается живописью и игрой мысли, иначе метафорами, сравнениями и т.п., получается художественный текст. Если он будет вызывать у читателя тезаурус, сиречь ответное движение мыслей и чувств, то это уже настоящая литература.

Итак! Только через мозг, воспринимающий информацию из Пространства, имеющий Память о времени, только через мозг, который является хранилищем души, а она своими лучами освещает сердце, — все накопленное уже через живую руку и пальцы передается в письме. Здесь срабатывает неразрывность генетической связи всех поколений, их опыт и знания независимо от человека и подспудно рождают творчество.

Такие виды искусств, как литература, музыка, живопись, способны побеждать Зло, которое всегда агрессивно в отличие от Добра. Граница между светлым и темным проходит через каждого человека, но в лихие времена этот рубеж может оказаться вовне, порождая озлобленных людей. «Это ваши проблемы!» — девиз на флаге технократической цивилизации, губящей сегодня миллионы жизней. Вот почему невозможно и нельзя создавать настоящую книгу на компьютере. Он лишь приставка, облегчающая составление деловых сообщений и графиков, в его программах набор сведений, но не знаний.

Человек же, кроме известных чувств, еще наделяется изначально только ему присущим свойством (качеством) — наличием совести. Она, и только она способна различать Добро и Зло. В этом ее предназначение: отвеивать плевелы от злаков и проводить черту между светом и тьмой.

Гениальный Грибоедов назвал книгу так: «Это брусок дымящейся совести». Слово «брусок» он произнес не случайно, имея в виду, что об него можно затачивать духовный меч совести, отсека­ющий злую часть сердца.

В самом начале прошлого века самый великий читатель земли русской Алексей Максимович Горький в очерке упомянул «прогрессивного череповецкого голову» Ивана Андреевича Милютина и назвал наш город «Северные Афины». Открытие прекраснейшей городской библиотеки — закономерное следствие того, что все наши градоначальники (я живу при седьмом), без исключения, почитали и почитают великую русскую литературу, которая в середине позапрошлого века превратила русский народ в великую нацию.

В 1906­м из десяти переводимых книг на все языки мира девять переводилось на русский!

Юность! Приходи в библиотеку не за сведениями для ответов на ЕГ («На каком вокзале бросилась под поезд Анна Каренина» — вопросик еще тот!), а чтобы, раскрыв роман, самим постичь историю любви и смерти. Про последнюю экранизацию романа Льва Николаевича, где сорокалетняя блондинка изображает юную Наташу, не стану говорить — это непристойно. Но вот недавно по НТВ два бойких умственных нищеброда общались с двумя американскими писателями, переложившими роман полностью. Четверка витийствовала на фоне толстенных экземпляров, где аршинными буквами было вытиснено «War and peace», то есть «мир» в понимании антипода войне. Но Лев Николаевич назвал роман «Война и мiр», «общество, община, мир» писалось не через латинское, а русское i.

Вот и вы, раскрыв «Мертвые души», обнаружите, вчитавшись, что «проходили»; а сами неторопливо вникнув в гениальную «историю одной души», как обозначил «Клима Самгина» автор, обнаружите в тот час и день ту часть глубины, на какую способны. И снова вернетесь, чтобы с новыми знаниями постичь большие глубины.

И уже самостоятельно, размыслив и додумав до конца, собственной мыслью по­ставите точку над i. С Богом!

Александр Рулев­Хачатрян, писатель №244(22159)
24.12.2007