Хроники Череповца «речевского периода» - 1998 год

В январе и феврале «Речь» праздновала свое 80­летие. Во Дворце металлургов прошел торжественный вечер, посвященный этому событию. Трогательным моментом стала встреча разных поколений журналистов.
В марте череповчане вновь участвовали в формировании городской Думы и Законодательного собрания области. И кампания этого года по сравнению с выборами 1996­го прошла намного спокойнее. По крайней мере, на страницах газеты этот процесс освещался максимально взвешенно. Един­ственным возмутителем спокойствия был атаман Игорь Поплавский, который сначала устроил судебную тяжбу с УВД, а затем за неуважение к суду попал на десять суток под стражу. Сторонники обиженного атамана, среди которых были сами члены Северной казачьей сотни и примкнувшее к ним Череповецкое объединение профсоюзов, пикетировали здание городского УВД. Впрочем, выборам это не помешало. Явка избирателей составила 35,44 процента. На этот раз Череповец делегировал в област­ной парламент исключительно гуманитариев: директора женской гимназии Наталию Рябову, главврача портовой больницы Льва Проничева, профессора Николая Ерохова и журналиста Евгения Маркова. В гордуме среди новичков оказалось тоже четыре врача и два педагога.

Один из работников «Аммофоса» нашел в своем кабинете непонятный приборчик и обратился в прокуратуру с заявлением, обвиняющим службу безопасности предприятия в незаконном подслушивании. Следователи провели на этажах заводоуправления обыски, в ходе которых изъяли из кабинетов большое количество подслушивающей аппаратуры и магнитофонные записи. Руководство «Аммофоса» от комментариев отказалось, а начальник службы безопасности Виктор Иванов вообще ошарашил корреспондента «Речи» заявлением о том, что прокуратура не вправе вторгаться на территорию предприятия. Однако спустя пару месяцев, когда глава «Аммофоса» Валерий Бабкин находился за границей, местное управление ФСБ и налоговая полиция вновь приехали на предприятие и в течение двух дней проводили в кабинетах менеджеров обыск и изъятие финансовых документов. Были опечатаны компьютеры, отключена спутниковая связь. Все это время за работой персонала следили полицейские в камуфляже, масках и с автоматами наперевес. После этого вторжения никакой реакции Бабкина не последовало. Для журналистов он был неуловим. Не появился Валерий Вениаминович и на годовом собрании акционеров, на котором из состава совета директоров был неожиданно выведен финансовый директор Вячеслав Седельников. Наконец, в мае появляется статья под заголовком «Расправу над «Аммофосом» учинили супруги Седельниковы». По версии Бабкина, наезд налоговиков был спровоцирован его же бывшим партнером, который в ходе реструктуризации «Аммофоса» стал владельцем страховой и инвестиционной компаний, магазинов, ресторанов, казино.

В марте в Череповце закончился судебный процесс над бывшим председателем совета директоров инвестфонда «Доверие» Александром Пономаревым (однофамилец депутата Госдумы) и его подельниками. В ходе заседаний выяснилось, как одни руководители фонда покупали за народные ваучеры (5687 штук) на свое имя акции «Газ­прома» (8530500 штук), а другие — пытались заставить их эти акции отдать, не гнушаясь похищением и вымогательством с применением оружия. Суд приговорил Пономарева к шести годам колонии общего режима.

Президент Ельцин неожиданно отправил в отставку правительство Виктора Черномырдина и предложил стране киндер­сюрприз — молодого по меркам российской политики Сергея Кириенко, которого все долго обсуждали, а депутаты Госдумы так же неспешно и с большим напрягом утверждали в должности премьер­министра. За время этих дебатов полстраны оказалось на грани забастовки. Шахтеры Кузбасса и Воркуты вспомнили обещание Ельцина лечь на рельсы, если не будут погашены задолженности по зарплатам и пенсиям, и сами перекрыли железнодорожные пути. Причем требования их были уже не только экономические, но и политические. Коксохимическое производство «Северстали» вновь оказалось на грани остановки, но коммерческая дирекция предприятия сумела в короткие сроки заключить контракты на срочные поставки польских коксующихся углей. В результате комбинат не сорвал планы производства проката и отгрузки продукции.

Широкомасштабные шахтерские акции проходили на фоне резкого падения мировых цен на нефть и всеобщего финансового кризиса. В результате обвала котировок ценных бумаг ставка рефинансирования выросла до 150 процентов. Президент Ельцин в очередной раз грозно пообещал «поотрывать головы неумелым мытарям и подлым налогоуклонистам». Премьер Кириенко и Центробанк непрерывно убеждали инвесторов, кредиторов и простых россиян, что опасный финансовый крен устраняется. Публикуется и активно обсуждается стабилизационная программа правительства. В начале августа «Речь» собирает за «круглым столом» самых авторитетных специалистов города, однако никто из них не произнес по поводу действий правительства ничего оптимистического. «Последствия внедрения стабилизационной программы будут фатальны, — говорил советник мэра по экономике Юрий Кузин, — ведь сегодня в структуре оборота — суррогаты денег, доля «живых» в нем ничтожна…» «Политика государства по выпуску ГКО зашла в тупик, — заявляла Светлана Борщ, зам. начальника налоговой инспекции. — Половина доходов страны тратится на обслуживание долга». Через неделю после того, как «Речь» опубликовала эти прогнозы, прозвучало слово «дефолт»: пирамида государственных казначейских обязательств рухнула и разрушила под своими обломками валютный коридор. Рубль в валютных обменниках обесценивался не по дням, а по часам. Народ бросился в магазины и сметал с прилавков все, что попадало под руку. Правда, те из граждан, кто копил свои сбережения в долларах, неожиданно ощутили себя богачами. Видные экономисты и политики утверждали, что взлетевший курс доллара выгоден прежде всего российским экспортерам. Это позволяло череповецким металлургам и химикам строить достаточно обнадеживающие перспективные планы. Но не тут­то было. Общемировой финансовый кризис породил и кризис сбыта. Обвал азиатского рынка поставил под угрозу реализации четверть объема череповецкого проката. К тому же в США и Канаде стали раскручивать антидемпинговый маховик, цель которого не допустить на североамериканский рынок российскую сталь.

Заметно опустевшие полки магазинов, очереди и слухи всю осень держали общество в напряжении. Тезис о продоволь­ственной безопасности муссируется на всех уровнях властной пирамиды — от правительства Примакова до мэрии, — возбуждая в подсознании широких слоев страх перед голодом. Многие принялись судорожно создавать стратегические запасы еды и водки (жидкая валюта), набивая под завязку кладовки и холодильники. Еще больше людей желало бы совершить рейды по магазинам, но с пустым кошельком там делать нечего. Газета «Речь» призывает власти к мобилизации: «Вспомните, сколько административных усилий в свою бытность тратил гор­исполком на создание запасов картофеля и капусты, растительного масла и сахара; сколько заботы проявлял, чтобы колбаса и водка распределялись поровну между всеми гражданами. Не приведи, конечно, Господь, но и к такому повороту событий наша мэрия должна быть готова».

В конце октября на «Северстали» опубликована корпоративная антикризисная программа. В соответствии с ней количество управленцев в штате дирекций сокращается от 15 до 40 процентов. Кроме того, сведены к минимуму объемы капстроительства и техперевооружения. Но главное: руководство комбината объявило режим тотальной экономии. «Мы работаем, как будто живем в середине 80­х, — убеждал конвертерщиков коммерческий директор Виктор Клочай, — когда деньги не считали; когда сырье и материалы ничего для нас не стоили; когда мы знали, что министерство предоставит нам и рукавицы, и уголь, и ферросплавы — нагрузит всем так, что мы будем по швам трещать. Сегодня никто ничего даром не привезет. Сегодня я министерство по обеспечению комбината. И если денег у меня нет, то ничего я сделать не могу…» Словом, металлургам предложили начать преодоление финансового кризиса с преодоления «кризиса сознания». Именно тогда в подразделениях начали внедрять систему трансфертных цен, запускать проекты «тотальной оптимизации производства», привлекать персонал к системе выявления затратных мест, формировать команды качества… Обо всем этом много и подробно писала газета «Речь».

«И все­таки правосудие восторжествовало», — заявил «Речи» экс­губернатор Вологодчины Николай Подгорнов после вынесения ему приговора областной Фемиды. Дело нашего земляка, ставшее первым в череде громких уголовных процессов над главами российских регионов, завершилось для всех, кто его инициировал, неловким «пшиком»: Николай Михайлович отделался 150­рублевым штрафом; его освободили прямо в зале суда. Необоснованными признаны обвинения в получении Подгорновым взяток в крупных размерах, превышении полномочий, злоупотреблении служебным положением и уклонении от уплаты налогов. За полтора года прокуратура сумела доказать лишь хищение каких­то деталей для личного автомобиля «Паджеро» и незаконное присвоение авторства научного произведения (Подгорнов опубликовал за своей подписью труды преподавателей вологодского университета по теме «Теория и практика альтернативного семейного воспитания»). Приговор по первому моменту — один год условно — аннулирован по амнистии. От ответственности по второму пункту экс­губернатор освобожден «в связи с истечением срока давности дела».

Сергей Бегляк
№233(22148)
07.12.2007