Хроники Череповца «речевского периода»

Встреча 1995 года омрачена войной в Чечне. Самый большой удар по самолюбию россиян нанесли армейские генералы. Минул почти месяц с тех пор, как президент Ельцин приказал им силой восстановить конституционный строй, и люди не могут понять, почему Грозный до сих пор не очищен от бандформирований. «Так какую же армию мы имеем?» — спрашивают читатели. Вторую загадку загадывают две ветви власти: правительство успокаивает общественное мнение, потери, мол, небольшие, «меньше расчетных»; а депутаты Госдумы, регулярно наведывающиеся в зону конфликта, называют эту информацию «беспардонной ложью» и говорят о сотнях убитых.
12 января «Речь» сообщила, что в Чечне погиб первый череповецкий парень — 20­летни Михаил Спешилов. На следующий день несколько сот горожан проводят у кинотеатра «Комсомолец» митинг с требованием вернуть сыновей и внуков домой. Матери, давно не получавшие из армии писем, осаждают военкомат. На встречу с военным комиссаром области генерал­майоро Николаем Конищевым пришло столько народа, что его не вместил большой зал мэрии. «Люди сидели на подоконниках, приставных стульях, стояли за распахнутыми дверями, — писала газета. — Два с лишним часа собравшиеся негодовали, разоблачали, призывали, плакали, принимали резолюцию, суть которой сводится к требованию немедленно прекратить боевые действия в Чечне и в первую очередь отправить назад необученных солдат; опубликовать полные списки погибших, умерших от ран, пропавших без вести с начала военных действий в Чечне». Однако бойня в Чечне продолжалась еще долго. Практически каждый месяц, а то и чаще «Речь» публиковала репортажи с похорон солдат, погибших на Северном Кавказе.

13 января, в День российской печати, редакцию нашей газеты посетил мэр города Вячеслав Позгалев. Поздравив журналистов с праздником, Вячеслав Евгеньевич неожиданно много откровенного наговорил на диктофон. Он, например, заявил, что не видит среди горожан реального конкурента для себя как для мэра. «Дело в том, — уточнил он, — что ни один здравомыслящий хозяй­ственни не будет сейчас претендовать на мой пост. Надо быть самоубийцей, являясь хозяином на таких производствах, королем в области и регионе, имея такие доходы… А что вы думаете, у меня власти много?!» Далее Позгалев говорил журналистам, что его отношения с промышленными баронами строятся на консенсусе: «Громадную роль сыграло то, что я долго работал на комбинате. Это сохранит мир в городе».

Как и любая газета, пытавшаяся быть независимой, «Речь» быстро накопила «критическую массу» врагов и недоброжелателей, угрожавших, прямо или анонимно, ее запретить, закрыть, засудить, задушить финансово… В этой войне за объективность «Речь» не раз пытались уличить в каких­т тайных связях с мифическими «третьими силами». В качестве обвинителей выступали то металлурги с химиками, недовольные публикациями накануне акционерных собраний; то коммунисты, обиженные тональностью репортажей; то национал­патриот, усмотревшие зависимость газеты аж от Тель­Авив. Впрочем, редакции удавалось отражать все нападки, опровергать все слухи и инсинуации. Правда, не без потерь: по состоянию здоровья пост редактора покинул Николай Ненастьев. Занявший его место Виталий Ваньков заявил: «Не тратьте время, господа. Не стоит ловить черную кошку в темной комнате. «Речь» никогда не занималась политическими играми, в том числе и в оппозицию. Газета поддерживает политику здравого смысла. Наша цель — предоставить читателю достоверную информацию о жизни города и весь спектр мнений горожан. Да, порой они бывают жесткими и горькими. Такова сегодняшняя жизнь. Но вы же, читатель, не хватаетесь за молоток, если вам не понравится поутру отражение в зеркале своего заспанного лица». Впрочем, Виталий Ваньков недолго нес бремя редакторства. В конце года на этот пост заступил Владимир Терехин.

В апреле остановился «Аммофос». Причина — хронический дефицит аммиака, который много лет поступал по трубопроводу с соседнего «Азота». Президент «Аммофоса» Валерий Бабкин подписал приказ о чрезвычайном положении на своем предприятии и срочно вылетел в Москву на встречу с гендиректором «Азота» Андреем Тулапиным. Однако тот Бабкина не принял. Не откликнулся он и на приглашение губернатора Николая Подгорнова. Судя по всему, московским менеджерам­однодневка было глубоко наплевать на проблемы региона и трудового коллектива. В условиях выгодной конъюнктуры мировых цен на аммиак они гнали это сырье на экспорт и тупо подсчитывали барыши. Этот конфликт долго сопровождался бурными спорами и пресс­конференциям, на которых химики пытались доказать свою правоту и поднять «общественное мнение» против столичных захватчиков. Однако губернатор не шел на обострение ситуации, явно опасаясь вступать в конфликт со столичными олигархами. Наконец на промплощадке «Азота» появилась фигура господина Тулапина в белом костюме. В интервью нашей газете он и объяснил, что «Азотом» теперь через Первый национальный банкирский траст управляет могущественный «Онексим­бан» и «Менатеп»; что интересы этих финансовых структур превыше всего, а все то, что бурлит по этому поводу в Череповце и Вологде, — «мыльная опера», в которой «Азот» участвовать не будет.

На фоне бурных «химических войн» обстановка на «Северстали» в 1995 году начала стабилизироваться. Улучшилась конъюнк­тур цен на металл, и значительно возрос интерес сторонних инвесторов к акциям предприятия. В этих условиях руководство АО проявляло максимальный контроль за процессами приватизации. Поскольку акционерами все еще оставалась большая часть работников комбината, собрание акционеров проводилось в два этапа. Сначала итоги, перспективы и предложения совета директоров обсуждались во всех основных подразделениях, где на все возникающие вопросы отвечал либо генеральный директор, либо кто­т из совета директоров. Затем на итоговом собрании во Дворце металлургов документы утверждались делегатами, большую часть которых составляли начальники цехов и производств. В такой ситуации вероятность появления среди акционеров каких­либ иногородних возмутителей спокойствия сводилась к минимуму. Мало того, делегаты­акционер одобрили предложение начать скупку значительных пакетов акций Костомукшского и Оленегорского ГОКов, шахт Воркуты, от которых зависела сырьевая безопасность комбината. Рядовых акционеров огорчало только одно: решение не выплачивать по итогам 94­г дивиденды. Обидно было сознавать себя бездивидендным на фоне бедствовавшего целый год сталепрокатного завода, акционеры которого, несмотря ни на что, получили 500 процентов годовых. Да и на «Аммофосе» акционерам перепало 300 процентов.

5 мая произошло покушение на Юрия Карачева, управляющего инвестфондом «Доверие», которому многие череповчане доверили свои ваучеры. Неизвестный выпустил в него четыре пули прямо в офисе. Ни киллера, ни заказчика не нашли. Сам Карачев долго лечился за границей и отошел от дел. Череповчане же потеряли надежды стать народными капиталистами с помощью подобных инвестфондов. Наиболее настырные из них до сих пор пытаются разгадать судьбу портфеля ценных бумаг этого фонда, в котором, по слухам, было слишком много акций Газпрома. Еще одно разочарование 95­г: развал пирамиды «Хопер». В январе она вела в Череповце активную рекламную кампанию, привлекая все новых и новых вкладчиков. Даже елки новогодние проводились под логотипом «Хопра». Однако уже в феврале «трест лопнул», и азартные люди, отдававшие в стремлении к быстрому обогащению по­следни сбережения, остались ни с чем.

Летом «Речь» сообщает, что в Париже прошла презентация проекта «Северный маршрут» в котором Череповец занимает одно из центральных мест. Если быть кратким, то в нашем и без того экологически ущербном городе Газпром планировал построить несколько предприятий по переработке этана (одна из фракций природного газа) в полиэтилен. Генеральный директор проекта Михаил Рощин много и подробно расписывал в газете прелести «Северного маршрута», который якобы должен был не только не ухудшить среду обитания череповчан, но и спасти их от неминуемой, как тогда казалось, безработицы. К тому же, обещал он, вместе с новыми заводами будут построены целые жилые кварталы с соцкультбытом и прочей инфраструктурой. Однако череповецких «зеленых», пик активности которых пришелся на конец 80­ годов, новость о новой угрозе мобилизовала. Моментально было организовано движение «Нет «Северному маршруту» в Череповце — второму Чернобылю», потребовавшее вместо «пустых обещаний» независимых экологических экспертиз. Причем по всем признакам за этим движением стоял директор «Аммофоса» Валерий Бабкин, у которого к тому времени существовал открытый конфликт с газпромовскими структурами. Впрочем, напрямую вступать в войну с детищем Черномырдина Бабкин боялся — налоговые органы и без того грозили его предприятию санкциями на 110 миллиардов рублей. Мэр Вячеслав Позгалев долго держал в этом вопросе нейтралитет, но в сентябре вынужден был обещать, что судьба «Северного маршрута» решится на референдуме. После этого Михаил Рощин развернул в Череповце невероятную пиар­активност: провел в «Речи» прямую телефонную линию; организовал в зале училища искусств презентацию, на которую были приглашены научные авторитеты из РАН, маститые финансисты, специалисты немецких и итальянских фирм. Но все их аргументы натолкнулись на яростное сопротивление. «Все вы владельцы акций Газпрома, — с пафосом произносила предводитель ветеранов­металлурго и почетный гражданин города Валентина Родина, — все вы миллиардеры, явно заинтересованные лица. А наши мартеновцы живут только до 54 лет. Какой нам нужно еще анализ? Четвертый химический завод Череповец не выдержит. Без вашей пластмассовой посуды мы прожили, проживем и дальше».

В декабре 1995 года состоялись выборы второй Государственной думы. Их результаты в Череповце можно считать сенсационными. Город, который до сих пор имел устойчивый имидж проельцинского, отдал наибольшее число голосов коммунистам и жириновцам (соответственно 37462 и 37047). А вот за черномырдинский «Наш дом — Россия», использовавший на всю катушку административный ресурс, проголосовали лишь 31718 череповчан. По одномандатному округу от нашего города отправился в парламент тоже коммунист — Александр Пономарев, кандидат философских наук, который вынужден был по идеологическим мотивам работать токарем. Михаил Рощин, на раскрутку которого было пущено немало газпромовских денег, депутатом так и не стал.

Сергей Бегляк
№209(22124)
02.11.2007