Про гения: поэт Батюшков встретит собственный 220 юбилей на череповецкой сцене

Жил­бы поэт Константин Батюшков: писал стихи, переживал за судьбы Родины и страстно любил одну женщину. Она по закону подлости была к нему совершенно равнодушна. Зато по Батюшкову сохла другая, к которой, в свою очередь, он интереса не проявлял. Мечущемуся и страдающему поэту ничего не оставалось, как дождаться прихода Пушкина в большую литературу и, передав бразды, сойти со сцены русской поэзии.
К 220­лети со дня рождения Константина Батюшкова Камерный театр 29 мая преподнесет череповчанам премьеру спектакля по пьесе вологодского писателя и журналиста Владимира Аринина «Мой гений».

Выбор пал на «камерников» по нескольким причинам. Главная из которых — не так много имеется в городе театров, способных за два месяца (именно такой срок был отпущен на репетиции) на достойном уровне поставить действо о жизни великого человека. К тому же театр уже играл жизнь русских дворян в исторических одеждах (вспомним ту же «Варвару Петровну»), а посему оставалось лишь хорошенько пошуршать в костюмерной. И наконец, еще один немаловажный резон: в труппе Камерного имеется артист Николай Филатов, будто родившийся для роли Батюшкова. Поразительное портретное сходство усугубляется аккуратно подстриженными бакенбардами, за которые наверняка будут пребольно дергать, думая, что приклеены. Как бы не так — отращивать их Николай начал задолго до того, как впервые надел сюртук Константина Николаевича.

Пьеса Аринина уже ставилась одна — в Вологде лет двадцать пять назад. История поэта­демократ, предшественника и друга Пушкина не имела проблем с финансированием — помимо любовных и бытовых сцен шикарные батальные, с массовкой, звоном сабель и французским выговором солдат армии Наполеона. Бюджета череповецкого спектакля с трудом хватит на Наполеона, и то в виде одноименного торта или коньяка. Понимая затруднительность положения со средствами и специфику театра, Владимир Аринин переработал некоторые сцены пьесы для камерного исполнения. В спектакле играют лишь семь человек. Кое­каки детали в «Моем гении» при пересадке на местную почву пришлось поменять по ходу. Скажем, дворовая девка, изначально звавшаяся Домной, во избежание ненужных и неуместных зрительских улыбок превратилась в Дарью. Автор не возражал.

Режиссером спектакля стал Федор Гукасян, его коллега и многолетняя напарница Татьяна Макарова едва ли не круглосуточно занята заботами по подготовке к открытию здания Камерного театра на Советском проспекте. Впервые знаменитый дуэт всецело подарит сцену молодым актерам труппы. За неделю до премьеры Федор Гукасян поделился с корреспондентом «Речи» собственным пониманием замысла: «Это пьеса о творческом человеке и железном веке, который неумолимо наступает. По ходу действия Батюшков заключает пари с одним практическим человеком — кто большего добьется в жизни? И как кажется, проигрывает спор в те жесткие времена, но все же побеждает в вечности».

Стивен Спилберг, снимая «Парк Юрского периода», долго мучился, какие звуки будут издавать его динозавры. Внешний облик можно восстановить по музейным костям, а где взять треки первобытной звукозаписи? По сути, для нас люди XVIII — XIX веков — те же динозавры. Как они говорили, как жестикулировали — бог весть. «В спектакле зачитывается много стихов Батюшкова: их произносит и сам поэт, и его близкие. Мы принципиально решили не ударяться в декламацию, у нас все реалистично — скажем, герои получили от него письмо со стихами и читают. Просто, безо всякого пафоса и придыхания», — говорит Федор Гукасян.

Разные театральные элементы могут подвергаться изменению или уничтожению, но одной декорации Камерный никому не отдаст. Четырехногого стола. Каким только не был он в многочисленных спектаклях — причудливым, с витыми ножками, на колесиках, и громоздким купеческим, который скрипит так, что в зубах отдает. Мебель для сидения тоже всегда отличалась разнообразием: простой, как все гениальное, деревянный табурет в постановках Камерного театра неоднократно эволюционировал в затейливый кожаный диван. Должно быть, тандем стола и стульев лучше всего передает ощущение комнаты. В «Моем гении» на сцену вынесут музейную мебель — директор ЧерМО Татьяна Сергеева обещала помочь с экспонатами необходимой эпохи из фондов. Говорят, Константин Батюшков был человеком неистовым, нервным, взрывным. В пьесе и спектакле спокойнее поэт не стал. Исполнитель его роли, зная ценность обстановки с музейным ярлыком, думаю, не станет в ярости и страсти падать на стулья и лупить кулаком по столу. А лучше сотрясет монологами бесплатный воздух.

Сергей Виноградов
№94(22009)
24.05.2007