Борис Васильевич меняет профессию

В преддверии своего 60­летия популярный герой-­любовник переквалифицировался в престарелого папашу
Борис Щербаков — национальный секс­символ, которого за отсутствием в СССР этого явления из четырех букв воспитанные на Станиславском театралки называли просто «талантливым актером с собственным почерком», — протискивается в гримерку коллеги Ивана Агапова, переполненную журналистами. Интервью с артистом «Ленкома», чье лицо лет пять назад мелькало в каждом втором рекламном ролике, в самом разгаре. Щербаковская «кабинка» для переодеваний имеет прописку в другом конце коридора, Борис Васильевич совсем по­красноармейски заглянул в гости на предмет горячей водички. Свой кипяченый литр седовласый артист «раздавил» на пару с Романом Мадяновым в суете сборов, затевать новую «водную процедуру» не с руки — через пять минут нужно быть на сцене. Плеснуть жидкости в кружку — казалось бы, что может быть легче? Но Щербаков в костюме и гриме, огромный накладной живот не позволяет работать руками на полметра впереди. Промучившись с минуту, народный артист России производит недовольный рык и со злостью сдвигает свою телесную «декорацию» набок, как кондукторша бренчащую мелочью сумку в конце смены. Последующие два часа он смешно изображал старческий хрип и по­чаплински семенил с палочкой в руке. В Череповце свое новое амплуа экс­секс не прокомментировал, но пару недель назад после глубокого горестного вздоха заявил одной владивостокской газете: «Все. С героев­любовников перехожу на папаш».

В итоге герой Бориса Щербакова — единственный персонаж пьесы французского комедиографа Эжена Лабиша «Копилка», в воскресенье показанной на сцене Дворца металлургов, кто не сует свой живот в любовные конфликты. Пожалуй, впервые перипетии, связанные с главным земным чувством, проходят мимо актера. «Копилка» рассказывает о заурядной компании, проживающей во французской провинции. Их жизнь скучна и обыденна, и оттого, что в двух часах железнодорожной тряски раскинулась «столица мира» — Париж, им ничуть не веселее. Бесконечные вечера коротаются за игрой в карты на деньги: выигрыш, чей бы он ни был, вот уже целый год бросается в расщелину свиньи­копилки. Наконец принято решение разбить хрюшку и на содержимое ее чрева приобрести нечто общественно или персонально полезное. Итак, вокруг розовых черепков собираются: помешанный на науке и родном городе господин Шамбурси (Борис Щербаков), его дочь­красотка Бланш (Мария Голубкина), каждым своим жестом демонстрирующая, что «засиделась в дев­ках». У папы с дочкой есть сестра и тетка Леонида (Евгения Добровольская) — та не просто созрела, а давно перезрела, да все не может сорваться с ветки, а точнее с шеи богатого братца. Карточную компанию с семьей Шамбурси водят фермер, большой специалист по свиньям Корден­буа (Роман Мадянов), от которого разит его ремеслом и тайной страстью к Леониде, и его нерадивый племяш­студент (Артем Смола), с необходимой взаимностью влюбленный в Бланш. После долгих споров герои отправляются в Париж проматывать накопленное, а также купить воздушный шар для нужд города. Эта команда мечты попадает в невероятное количество уморительных ситуаций, по поводу которых полицмейстер, сыгранный Иваном Агаповым (вообще­то, в спектакле он представляет трех разных персонажей), неоднократно шипит: «Проклятые провинциалы». Да так, что, пожалуй, с такой фразой не посоветуешь покидать сценические площадки Москвы — не ровен час, побьют, не разобравшись. Разобраться до конца в петляющем сюжете действительно мудрено — одна туалетно­курительная отлучка, и вы либо доводите соседей до истерики своим вопрошающим шепотом, либо вовсе выпадаете из спектакля. Кстати, именно падением герои были заняты во втором действии. Приобретенный­таки воздушный шар не выдержал перегруза: для спасения жизней необходимо было выбросить ненужное. Справились, попутно объяснившись друг другу в чувствах: герой Щербакова обязан был одновременно дать два согласия на брак. Нипочем бы путешественникам не удержаться рядом с облаками, сложи они все букеты, подаренные череповецкими зрителями, в корзину. Удержать шар на «воздухоплаву», надо сказать, помогли и продюсеры с режиссером, в качестве балласта (и из экономии, конечно) вышвырнув из пьесы Лабиша более половины действующих лиц.

Сергей Виноградов
№50(21965)
21.03.2007