Романтика — это несовременно?

Продолжается акция «Речи», в ходе которой мы предложили читателям найти заметки прежних лет о них самих, их семьях — и рассказать, как сложилась дальнейшая жизнь, судьба. «А можно рассказать не о себе, а о коллективе — о городском штабе старшеклассников? Он для нас как вторая семья», — спросили нас. Конечно можно. И нас пригласили в гости четверо бывших штабистов и их руководитель с 1985 по 1999 годы Галина Ушенина.
Я просматриваю газетные страницы. Штабисты помогают организовать вожатские отряды в школах (1986 г.); рассказывают о самом авторитетном для них человеке — одиннадцатикласснице Алене Шумиловой (1987 г.); говорят о других штабистах (1998 г.), участвуют в «круглом столе», организованном газетой «Речь» к 80­летию комсомола (1998 г.). Все и не перечислишь. Разные это заметки, разные у них авторы, но от каждой строки веет энергией, стремлением делать что­то полезное людям, быть нужным. Прежние идеалы, забытые теперь слова: комсомольский задор, активная жизненная позиция, романтика… Как сегодня они, по­взрослевшие, живущие совсем в ином мире, относятся к тому времени? Мешает им тот опыт или, наоборот, помогает? И я решила начать со слова, которое хоть и стоит вне какой­либо идеологии, но теперь почти уже и не встречается в нашей речи. Так что же такое романтика? — спросила я бывших штабистов.

Антонина Пасечник: — Романтика была во всем. Я в 1991 году поехала на сбор старшеклассников, который штаб проводил, мне так понравилось!.. Класс­ные ребята, открытые; как газету выпускать, учат, как мероприятия проводить… Психологи разные полезные вещи рассказывают. Здорово! Осмелилась, подошла к Галине Валентиновне: «А можно к вам записаться?» И когда она сказала «да», столько у меня радости было! Три года я была в штабе, потом в комиссарском отряде работала, уже сама была организатором.

Максим Симонов: — В штаб каждый приходил и находил то, что ему нужно. Если человек не знал, чего он хочет, сначала «зависал», а потом понимал себя, свои желания.

«Штаб — это бесконечный поток интересных дел и событий, постоянно бурлящая жизнь. <…> Взросление, поиск в себе чего­то правильного, о чем можешь сказать с гордостью». («Речь», 28 октября 1998 г.)

Максим: — По большому счету, штаб — школа выживания…

Антонина: — Школа жизни, я бы сказала.

Максим: — Наша жизнь — одно сплошное выживание. И каждый из штабистов научился адаптироваться в любой ситуации, в любом коллективе. Я, например, был «комнатным» мальчиком, людей боялся, тем более сцены! Все прошло, как с белых яблонь дым.

Корр.: — А как это случилось?

Максим: — Да само собой! Когда тебя не бьют по голове за каждую ошибку, а наоборот, поддерживают — все начинает получаться.

Елена Симонова: — Есть еще слово «надо»…

Максим: — Да! Мне однажды сказали: на сборе будешь в пресс­центре, там фотографа не хватает, так что сам понимаешь… И я за три дня научился фотографировать (это еще черно­белая печать была, все сами делали — проявляли, закрепляли, печатали…). И выпускали газету! Да только ли фотография? На гитаре меня в штабе научили играть. И это стало смыслом моей жизни.

Галина Валентиновна: — Сегодня Максим — лауреат фестивалей Северо­Запада, автор многих песен. В Дни города выступал у Ледового дворца.

…Психологи бьют тревогу: все больше людей страдают болезнью, имя которой — социальная беспомощность. Человек не может решать проблемы, ставить цели и добиваться их, не может получить простую справку, устроиться на работу… И чувствуя себя никчемным, ненужным в этом мире, попадает в зависимость — от табака и алкоголя, от наркотиков и компьютеров, от другого человека, просто от еды… Проявлений социальной беспомощности множество, смысл один: человек не умеет строить себя, свою жизнь.

Выпускникам штаба старшеклассников беспомощность явно не грозит. Они работают в промышленности и банков­ской сфере, в образовании и медицине, в дет­ских домах и модельном бизнесе. Среди них предприниматели, библиотекари, милиционеры, экономисты... Есть даже «Мисс «Северсталь».

Но как формировалась личность? Как получилось, что человек уверенно чувствует себя в любых условиях? Ведь давно нет ни комсомола, ни партии, ни прежних идеалов…

Елена: — Я расскажу. Это «метод обучения плаванию». Галина Валентиновна очень умело ставила нам цели, каждая — под конкретного человека. А помогала достигать их незаметно. Даст задание — и уйдет в свой кабинет, словно она тут ни при чем. И только потом я поняла: она нас всегда консультировала. Если не сама — направляла кого­то из старших, опытных. Но мы­то ничего не замечали! И казалось: я всего достигла сама, сама смогла! Укреплялась вера в себя. И мы уже могли действительно сами и задание выполнить, и цели по­ставить.

Ростислав Огурцов: — И всегда анализировали итоги: что получилось, что нет. Это было очень доброжелательно, никто не боялся, что попадет и т.п. В нас верили. Нас уважали.

— А сейчас в городе есть что­то подобное штабу?

— Мы не знаем. Но думаем, если б имелось, наши дети были бы уже там…

— А как родители относились к вашей бурной деятельности?

Антонина: — Учеба, конечно, страдала. Но мы с горящими глазами, в школе активные… Это родителям нравилось.

Ростислав: — Когда у кого­то случалось «военное положение» — в штаб не отпускали, тогда подключали «тяжелую артиллерию» — Галина Валентиновна всех наших родителей знала по имени­отчеству, звонила, разговаривала…

Максим: — Это крайний случай. А чтобы родители не устраивали «военного положения», нужно объяснить, чем занимаются их дети. Для этого мы проводили родительские собрания…

Антонина: — Все были довольные, счастливые, по лицам видно! В орлят­ский круг вставали, пели с нами. В детские игры играли без всякого стеснения — такая была атмосфера!

Ростислав: — После такого собрания (а я к тому же был там дежком — дежурный командир) меня уже везде отпускали без проблем. Даже на ночной огонек — был у нас и такой.

Максим: — Но самое классное — что против начальства можно было взбунтоваться! У нас однажды лагерь не сложился, не шло что­то, — и нам велели переменить состав отрядов. Как мы возмутились — и отказались!

Галина Валентиновна (негромко): — На это и было рассчитано…

— А сейчас вы бунтуете против начальства?

Антонина: — Мы научились спорить конструктивно, не ругаться, а решать проблемы. Можем подойти к любому человеку, найти тему для разговора, «ключик».

Максим: — На самом деле мы научились уважать себя. А если уважаешь себя — уважаешь и других. Практически всем, чего я в жизни добился, я обязан штабу. У меня и жена штабистка, и сын растет замечательный. И я очень благодарен Ирине Посельской, которая привела меня в штаб. Вот есть сейчас курсы, которые учат решать проблемы, учат общению. Мы все эти науки постигали в штабе. Может быть, интуитивно…

Елена: — Мы и теории изучали, вспомни Лутошкина! И это ведь работает до сих пор. И была забота о мелких, уважение к старшим…

Максим: — Да, чисто человеческим общением снимали все проблемы. И большинство друзей у меня из штаба старше­классников. И лидером после штаба можно было стать легко в любом коллективе.

Галина Валентиновна: — А передо мной всегда стоял вопрос: не трудно ли жить ребятам? Альтруизм ведь не был в почете, и они — как белые вороны. Многое было наугад, интуитивно… Но то, что ребята приобретали уверенность в себе, знали себе цену, развивали лидерские качества, имели возможность самореализации — это да, это было заметно. Я, например, не умею рисовать, играть на гитаре, выступать на сцене (так, как бы хотелось) — а они всему этому научились!

Ростислав: — Да, всему учились. Меня родители в лагерь не могли отправить все пионерское детство, а в штабе силой запихали. И что? Я уже 12 лет в лагерях, каждый год! Романтика…

Разговор плавно вернулся к началу, к этому несовременному (а может, я ошибаюсь?) слову.

«Пять руководителей сменилось в штабе за 25 лет, и каждого поблагодарили от всей души — за тот задор, неравнодушие, тот огонек, который они сумели передать своим воспитанникам.

— Вы остались романтиками! — сказали им сегодняшние штабисты». («Речь»,12 ноября 1998 г.)

Максим: — Романтика всюду! Как мы рассвет встречали! Ленинский рассвет22 апреля!

Антонина: — А я помню 1 Мая. Даже когда мы уже перестали ходить в штаб, мы с подругой каждый год встречали рассвет 1 Мая.

Елена: — А Вахта Памяти 9 Мая — вообще обалденно. Мы стояли в карауле, я была в первой четверке, во время митинга, это особый почет, гордость. Один мальчик положил мне конфету к ногам.

Антонина: — Да… Цветок даришь ветерану, чувства — не передать, у него слезы на глазах, а ты думаешь: они же нас защищали, они войну эту выиграли. Мурашки по коже в эти минуты.

Максим: — Это и экстрим: дождь, холод, жара — стоим в карауле.

Галина Валентиновна: — Приходили даже тогда, когда из­за погоды им говорили: не надо.

Ростислав: — Романтика — это стиль жизни.

Антонина: — Это ночь не спать, чтобы сделать кому­то подарок.

Галина Валентиновна: — Я бы еще так сказала: когда в обычном видишь необычное, когда не боишься делать необычное, быть непохожим на других, не жалеешь три часа потратить на «просмотр» заката, рассвета, летом мчишься в лагерь… Это — романтика.

Ирина Ромина
№47(21962)
16.03.2007