«Затопи-­ка» мне юмор по­-черному

Деда Мороза назвали мерзавцем неподалеку от его вотчины
«Дети до шестнадцати лет не допускаются». Фильмы с таким запретом­рекомендацией на афишах редко, но демонстрируются в Череповце до сих пор. Дорогу в театр перед детьми и подростками не токмо что никогда не закрывали, а напротив, — распахивали настежь. Спектакли Виктюка и прочих (кого только из эпатажных режиссеров к нам не заносило) от страшного наименования «только для взрослых», которое не столько отталкивает, сколько притягивает, судьба хранила.

Впервые в истории Череповца предостерегающая фраза возникла на афишах спектакля независимого театрального проекта из Москвы. Тем, кто еще не бреется, запрещали смотреть на фигурировавшего в названии Деда Мороза. «Речь» не смогла пройти мимо такого события и направила на спектакль «Дед Мороз — мерзавец» своего совершеннолетнего корреспондента.

Запрет у нас в стране, как герпес на губе, — попробуй спрогнозируй, где и когда он вскочит. Признаться, ничего экстраординарного, по поводу чего нравственные мамаши обычно закрывают своим чадам глаза ладошкой, затыкают уши и отправляют в детскую учить сольфеджио, в постановке мы так и не увидели. Да и то сказать, во Франции, откуда родом первоисточник «Деда Мороза…», экранизированную пьесу всякий раз показывают под Новый год вроде нашей «Иронии судьбы…» В этом, видимо, и различие наших менталитетов: русских накануне праздника тянет на светлый юмор, французов — на черный.

В Череповец театральный Дед Мороз опоздал, если судить по календарю, на полтора месяца, что мало повлияло на раскупаемость билетов. Череповец в очередной раз доказал реноме города, где комедия — сценический жанр № 1. Зал был почти полон, стоимость билетов варьировалась от 350 до 700 рублей. К слову, в столице она достигает двух тысяч.

Европейская версия событий, происходящих под Новый год, была написана более тридцати лет назад. Коллектив авторов занимает половину афиши и насчитывает шесть длиннющих французских имен с массой дефисов и апострофов. Судя по количест­ву действующих лиц, нетрудно догадаться, что упомянутая компания и разыграла собст­венное творение в первый раз. По данным программки, «банда» актеров­драматургов прославилась целиком, и сегодня каждый нормальный француз среагирует на эти имена национальным «о­ля­ля». В русскоязычной версии звезды, в основном, сияют сериальным блеском. Отметим разве что Георгия Дронова (мужская половина телевизионного дуэта «Саша и Маша»), сыгравшего того самого мерзавца Деда Мороза, да рыжеволосую Агриппину Стеклову, дочь знаменитого Владимира Стеклова.

Дело происходит в офисе психологической службы «Телефон доверия», для которой Новый год — не есть выходной. На трубке сидит странная парочка Пьер и Тереза. Катавасия, печально закончившаяся, начинается тогда, когда Пьер и Тереза впервые нарушают нерушимое правило службы — никаких «психов» в дом. Это отступление от инструкции объясняется одной фразой: «Новый год ведь». Пустили одного припадочного, готового повеситься на первой встреченной люстре, второго… и закрутилось. То один за револьвер схватится, то другой за веревку. Крику и смеху много, беготни тоже хватает. Даже сыгранная Стекловой беременная Жужу не отстает от остальных — образ хохмящей матери актрисе определенно удался. Ближе к концу нашлось, куда поместить трогательный фрагмент — персонажи рассказывают о своей тяжелой доле и недостатке любви в жизни. Но это еще не конец, а короткий перерыв, чтобы смехачи перевели дух. Тут­то и начинается самое интересное и «черноюморное»: герои один за другим, что называется, с песней уходят в мир иной. Каждая новая смерть — повод для града шуток. Спектакль заканчивается звонком сумасшедшего соседа­серба — мне, мол, все осточертело, сейчас пущу газ и весь этот дурдом взлетит на воздух. Печатная ремарка «Конец» разыграна труппой как по нотам: сцену Дворца металлургов сотрясает взрыв. На лицах актеров и зрителей отпечатывается радость: «Ну, наконец­то».

Сергей Виноградов
№31(21946)
20.02.2007