В школе были ревизоры

В финансово-­хозяйственной деятельности директора одной из городских школ выявлен ряд нарушений, касающихся заработной платы коллектива
Выхода ревизоров в школу требовали сами работники: наболело. И впервые за много лет результаты проверки были доведены до сведения всего коллектива — по его настоятельному требованию.

Мы не называем ни номер школы, ни действующих лиц этих разбирательств, потому что, как говорят в управлении образования и учительском профсоюзном комитете, ситуация в целом типична для многих образовательных учреждений.(Да, наверное, не только образовательных.) Правда, обычно трудовые споры предпочитают не выносить за пределы школы и не предавать широкой огласке. Но совсем оставить без внимания эту историю мы не могли, потому что, несмотря на типичность, она уникальна. Во­первых, работники школы буквально «атаковали» управление образования и профком: обратились с письменной жалобой, звонили по телефону, приходили на личные встречи. Жаловались то анонимно, то представляясь, то снова анонимно. Во­вторых, настаивая на проверке (она охватила прошлый и текущий учебные годы), они изначально поставили вопрос так, чтобы по ее окончании проверявшие организовали общее собрание коллектива и в подробностях сообщили о результатах. Такого давно (а может, вообще) не случалось. Собрание состоялось на этой неделе. О его значимости для работников школы говорит и тот факт, что они уведомили о нем нашу редакцию.

— Выявлены финансовые нарушения. И независимо от того, в копейку оно ценой или в большую сумму, — в любом случае такое нарушение называется финансовым, — говорит зам. начальника управления образования Светлана Заварзина. — В данном случае суммы незначительны и нарушения не являются из ряда вон выходящими. Без таких нарушений не обходится почти никогда. Конечно, так делать нельзя, но это не говорит о том, что нужно увольнять директора или передавать материалы в ОБЭП. Кто не работает, тот не ошибается.

Чтобы читатели сами могли сделать вывод о степени значимости нарушений, остановимся подробнее на основных. Все они касаются распределения средств надтарифного фонда оплаты труда. Средства этого фонда должны расходоваться исключительно на заработную плату работников. Проверяющая комиссия установила факты их нецелевого использования.

— Директор сообщал работнику, что назначает ему премию в размере, к примеру, полторы тысячи рублей, и просил часть ее (допустим, 500 рублей) отдавать на школьные нужды. Так поясняли сами «премированные», — рассказывает юрист профсоюзного комитета работников образования Наталья Кукушкина.

За счет «премированных» таким образом для школы были приобретены материальные ценности на общую сумму чуть более тысячи рублей. При этом в числе покупок — наглядная агитация по противопожарной безопасности. Однако на конец года, когда покупки были совершены, на счетах школы имелся остаток средств, выделенных из городского бюджета по статье «противопожарная безопасность». Их и следовало, по мнению проверяющих, потратить на наглядную агитацию.

По словам членов комиссии, которая занималась распределением надтарифного фонда, директор никогда не предоставлял им (опять же в нарушение установленного порядка) писем из централизованной бухгалтерии, где указывается сумма выделенных средств. Верили ему на слово. Как оказалось, зря. Проверя­ющие ревизоры изучили один из приказов о распределении премиального фонда. В образце приказа, который был вывешен в учительской, сумма, распределенная между работниками, едва превышала 13000 рублей. А в образце, который был представлен для оплаты в централизованную бухгалтерию, значилась другая цифра — более 18000 рублей. Получается, что сумма премирования была распределена не в полном объеме.

Проведя сравнительный анализ, ревизоры подсчитали, что каждый месяц в среднем премировались 60 работников (57 % от общей численности). При этом кто­то вообще не получал премий, а кто­то (11 сотрудников) премировался ежемесячно.

Но если одни не получали премий и доплат или вынужденно делились ими для удовлетворения школьных нужд, то отдельным сотрудникам они начислялись безосновательно. В Положении о премировании, разработанном в школе, был предусмотрен и ежемесячно использовался директорский премиальный фонд, который находился в распоряжении директора. Этим пунктом положение нарушало ряд документов, касающихся фонда оплаты труда и утвержденных на уровне города и области.

Нарушения содержит еще один самостоятельный школьный документ — Положение о распределении надтарифного фонда заработной платы. По этому положению шесть сотрудников школы получали доплаты за работу, которая входит в перечень их должностных обязанностей. К примеру, социальному педагогу доплачивали «за работу, связанную с обследованием жилищно­бытовых условий несовершеннолетних», хотя такая работа вменена ему в служебные обязанности одним из пунктов должностной инструкции. Секретарь­машинистка получала доплату в размере до 40 % за «печатание документов по ЕГЭ и различных срочных материалов для управления образования, работу с документами по аттестации школы». Заместитель директора по административно­хозяйственной работе — «за работу по своевременному оформлению и доставлению документов в централизованную бухгалтерию» (до 35 %) и «за организацию текущих и освежающих ремонтов» (до 100 %). Если текущие обязанности работников возводились в статус особых заслуг, то чем же они, получается, занимались в свое рабочее время?

Согласно этому же положению ряд работников получали доплаты из надтарифного фонда за виды работ, которые и без того включены в различные «перечни» (например, Перечень работ с неблагоприятными условиями труда) и ежемесячно оплачиваются из тарифного фонда.

Помимо того, в этом документе превышены максимально допустимые размеры процентных ставок. В частности, за дополнительные обязанности в нештатной ситуации максимальный размер доплаты составляет 40 %. Тому же зам. директора по АХР, и без того дополнительно поощрявшемуся за выполнение должностных обязанностей, была установлена 40­процентная доплата, а через месяц вышел дополнительный приказ директора о доплате еще в три процента. При этом доплата устанавливалась сразу на несколько месяцев, тогда как начисляться она должна по факту возникновения нештатной ситуации, а не «авансом».

Можно ли сказать, что директор остался в этой ситуации крайним?

— Я не оправдываю директора, но он ведь не единолично действовал — была целая комиссия по распределению надтарифного фонда. Это является обязательным условием для каждого нашего учреждения. Комиссия состоит из педагогов, председателя профкома, директора, его заместителей. Все, что происходит на заседании, протоколируется, на основе протокола издается приказ, члены комиссии ставят в протоколах свои подписи. Каждая кандидатура, представляемая на премирование или начисление доплат, обсуждается. На заседании доказывается, почему именно ей и почему именно столько. Члены комиссии ведь не просто сидели и молча соглашались — они тоже принимали свои решения, никто их не заставлял. То же самое касается и разрабатываемых в школе документов: они обсуждаются с коллективом, утверждаются профсоюзом, — говорит Светлана Заварзина.

С этими доводами соглашается и Наталья Кукушкина. Но в то же время находит для работников «смягчающие обстоятельства»:

— Я не обеляю ни членов комиссии (они, кстати, первые же к нам и пришли за помощью), ни коллектив в целом, но здесь есть ряд моментов. Во­первых, наемный работник — это наемный работник, он находится в руках работодателя, а травлю неугодного устроить легко. Во­вторых, финансовые и юридические вопросы — специфические, далеко не каждый педагог в них разбирается, у них другая профессия. Поэтому определенный запас доверия в этих вопросах к руководителю должен быть. И у данного коллектива он был. Раз директор говорит, что так можно и надо, — значит, это действительно так. Поэтому и подписывались протоколы.

Немаловажно то, как именно протоколы подписывались. На заседаниях комиссии они велись в рукописном виде. Печатались и предоставлялись на подпись после. И предоставлялся только последний лист протокола, а прилагаемые к нему листы содержали уже другие сведения.

По результатам проверки директору школы объявили выговор и назначили срок, в который он должен исправить все нарушения. Впоследствии ревизоры по­вторно выйдут в школу и проверят, какие меры приняты.

— Суммы, о которых говорится, конечно, не велики. Но если подходить к делу с этической стороны, то какая разница — два рубля или два миллиона? — говорит Наталья Кукушкина. — Я считаю, что директор легко отделался. Вопрос в том, как теперь руководитель будет работать с коллективом. Доверия больше нет. И он не попытался изменить к себе отношение: человек даже не извинился перед подчиненными.

— Да, были выявлены определенные нарушения финансово­хозяйственной деятельности. Какие именно? Этого я комментировать не буду — зачем? Комиссия разобралась, выводы свои сделала, вся информация доведена до сведения коллектива, я наказание получил, — разговор директора с журналистом «Речи» был коротким.

Татьяна Тихонова
№29(21944)
16.02.2007