Суп с котом. Последнее блюдо «Руси»

Легендарный ресторан отныне существует в памяти тех, кого навеки сплотил
Три девицы под окном, символ «Руси» во все тридцать шесть лет существования ресторана, воплощенные в гипсе ленинградским архитектором Тужиловым, смотрят в разные стороны. Будто в разные эпохи уставились: прошлое, настоящее и будущее. С двумя красавицами из трех говорить фактически не о чем: грядущее ресторана, который ушел с молотка и принадлежит отныне местному королю бытовой химии, покрыто мраком. Настоящее тоже достаточно печально: вместо списков заказавших столик на вечер, которые в 70­е и 80­е составлялись преимущественно ранним утром, — длинный перечень распродаваемого имущества: тарелки, чашки, ложки. Вчера, должно быть, впервые для буднего вечера окна «Руси» траурно чернели. Днем того же дня в центральном зале выкрутили лампочки.

Первую лампочку в упомянутый потолок вкрутили более пятидесяти лет назад. Обыкновенная меткомбинатовская столовка к концу 60­х дослужилась до почетного звания ресторана. «Русь» имела множество близнецов по всей стране. Одновременно с застоем в страну пришел глобальный «засев». Ресторанные заседания под водочку­закусочку и живую музыку вошли в моду, постепенно выкристаллизовалась отдельная каста рыцарей четырехугольного стола. «Океана», «Ленинграда», «Шексны» и «Медведя» развивающемуся Череповцу явно не хватало. Комбинат, обладая всеми необходимыми ресурсами, решился нанести удар по местному общепитовскому «рынку». Удар чуть было не стал нокаутом, уже через пару месяцев после официального открытия (январь 1970­го), «Русь», выражаясь современной лексикой, стала крупным и конкурентоспособным игроком. И теперь фраза одной из старейших официанток ресторана уже не кажется преувеличением: «В Череповце нет такой семьи, у которой бы ничего не было связано с «Русью».

Мы разыскали легендарного и бессменного в течение более чем тридцати лет администратора ресторана Нелли Юрьевну Тищенко, хорошо известную всему городу. Украинке по рождению, Нелли Юрьевне повезло выйти замуж за представителя профессии, по которой бредит женский пол. Супруг­летчик, и она при нем стюардессой. Несколькими годами позже пилота с женой перевели из Харькова в Череповец. Работать по специальности на смешных воздушных линиях города возможным не представилось. Окончила торговый техникум и, пройдя курс молодой официантки в ресторане «Ленинград», экс­бортпроводница попала в «Русь» администратором, привнеся с собой, по сути, в обычную закусочную радость полета. В смены Нелли Тищенко посетители ресторана в буквальном смысле отрывались от земли.

Инструкции для администратора были чрезвычайно размыты, во многом напоминая обязанности хозяйки. Принять гостей, усадить, рассказать о подаваемых блюдах, помочь с выбором. И все такое прочее, всего и не перескажешь. Во избежание ресторанных битв за столик зачастую использовалась форма предварительной записи. Народ валил валом, почти всякий вечер приходилось «расшпингалечивать» вторую дверь центрального входа. Запись начиналась утром, в девять, а то и в восемь часов. «Сколько вас? Четверо? Юноши или девушки?» Восемьдесят девять мест «Руси» расходились в полчаса. Вечером необходимо было запастись выдержкой работницы кроликофермы, чтобы, увидев, как «расплодились» внесенные в список, не закричать в голос. «Приходят, просят: «Нелли Юрьевна, миленькая, пустите. Мы думали, нас четверо будет, а тут друзья издалека приехали, куда их?» Ну как тут откажешь?» А действительно, как? В строгом администраторе просыпалась хозяйка. Крохотный столик окружали стульями в три ряда; когда троноподобная мебель с высокими спинками заканчивалась, в ход шли табуретки из кухни, извлеченные со склада пуфы и даже установленные «на попа» ящики из­под водки. Так и сидели, в тесноте, на ящике, но отнюдь не в обиде.

Вопрос относительно половой принадлежности вечернего гостя — не праздное анкетное любопытство. Съев собаку (хотя в меню ее и не было) на распорядительской должности, Нелли Юрьевна ко всем бесчисленным обязанностям присовокупила еще одну — организатор настроения и Амур в одном флаконе (количество свадеб, людей, познакомившихся здесь, можно смело исчислять сотнями): «Случалось так, что иногда в ресторан приходили одни девушки. Сидели весь вечер, скучали. А на следующий день наоборот — парни услыхали, что в «Руси» девчонок много, и все рванули сюда. А тех след простыл». И чего удумала: еще при утренней записи со­блюдала баланс, подобно библейскому Ною брала в свой ковчег по тому же парному принципу. Обижались, случалось, но только те, кто не попал. Умному организатору вечеринок известно, что чрезмерное количество жен­ского пола на квадратный метр танцпола грозит придирками скучающих леди к приносимым яствам, а случись наоборот — чревато драками. В «Руси», кстати говоря, испокон веку дрались редко. Схватки жертв неуклюжести с виновниками (на ногу наступил, толкнул) происходили поблизости от входа. «Кровянить вывеску» в помещении мешали преклонение и страх перед Нелли Юрьевной. Видимо, задиристая фраза «Давай выйдем!» родилась некогда не без участия ресторанного администратора. С перепитием здесь боролись обильной закуской, с безнравственностью и рукой, ползущей вверх по платью, — ничтожным количеством танцевальных «медляков».

Говорят, гонка за модной обувью в Череповце началась после того, как в начале 80­х годов в гардеробе Нелли Тищенко появились «черевички» апельсинового цвета от самой Аллы Пугачевой. Здесь стоит напомнить, что в «Руси» в ту пору чуть не каждую неделю одаряли организмы калориями и градусами разные знаменитости, в том числе и мировые. Короче, все, кто приезжал в город по делам или приглашению: хоккеисты и фигуристы, артисты и певцы. Подкрепившись, сдавались на просьбы соседей по столику и выступали на небольшой сцене. К примеру, до сих пор ходят споры, пел ли здесь Владимир Высоцкий и существует ли неизвестная запись мини­концерта. Пугачева давала несколько концертов в «Алмазе», в котором у «Руси» была своя торговая точка. Тогда еще недо­Примадонна очень любила хватануть двадцать пять грамм коньячку перед выходом, подносила которые Нелли Юрьевна. Коньяк закусывали сладеньким… разговором. «Очень уж у вас босоножки красивые», — не удержалась как­то от комплимента череповчанка. Пугачева ответила по­восточному. Что похвалено, то и подарено.

У истории про королеву имеется парная — про короля. Младший отпрыск императорского рода одной центральноазиатской страны гостил в Череповце и неоднократно ужинал в «Руси». За стулом короля безотлучно стоял телохранитель в чине генерала. Персонал ресторана проникся к бедному часовому сочувствием — стоит, потеет в чалме, ни кусочка, ни стопочки. И налив ему «за встречу» маленькую с горкой, со всем русским радушием череповчане пустились на уговоры. Нельзя, мол, не выпить, раз уж налито. Тот отговаривался традициями собственной страны. Судьба стопки решалась тут же, за столом, на государственном уровне. Король дал отмашку: «Разрешаю».

Отечественные «короли» в ресторан тоже заворачивали частенько. Крупных делегаций из зарубежных стран Нелли Юрьевна перевидала на своем администраторском веку столько, что ничуть не удивляется, получив с той или иной оказией большой привет из­за бугра. Иностранцы поражали скромностью и интеллигентностью, чего не скажешь о вырвавшихся в командировку москвичах. Столичный муравьишка с удостоверением в провинции немедленно вырастал до памятника работы Веры Мухиной. «В обычный вечер в ресторан с улицы зашел мужчина в очень сильном подпитии и принялся фотографировать зал и гостей, — рассказывает Нелли Юрьевна. — Я попросила его удалиться, он заругался. Тогда я вызвала милицию — рядом находился опорный пункт. В присутствии милиции мужчина развернул корочки корреспондента «Известий». Его тут же отпустили. Уходя, он сказал, что мне теперь несдобровать». На следующее утро «хамку», как назвал ее в заявлении журналист, вызвали в орс: «Пиши заявление об уходе по собственному желанию». В ответ на предложение, от которого невозможно отказаться, Нелли Юрьевна протянула своему патрону бумажку с телефоном: «Свидетель». Сразу после скандала к администраторше, которая мысленно уже поставила крест на своей карьере, подошел один из клиентов. Представился корреспондентом «Правды»: «Я все видел. Если будут проблемы, обращайтесь». И бросил в виде спасательного круга заветную визитку из ресторанной салфетки с телефоном одной из череповецких гостиниц. Инцидент уладился, «Правда» восторжествовала.

История «Руси» богата на события и, буде попадет в летопись, займет немало страниц. Будет в ней глава о ста граммах водки — максимум, наливаемый в «талонные» годы каждому спросившему национального напитка. О легенде про три рубля, на которые якобы в «Руси» можно было здорово гульнуть. О том, как в середине 80­х вдруг прекратили подавать чаевые. О новом типе слишком экономного клиента, скрывающемся под прозвищем «сто грамм и салатик», который и умертвил ресторан. О канувших в Лету зеленом и красном залах, куда простому смертному попасть было нелегко. Зато позже вместо элитных залов здесь располагался бар с самыми что ни на есть простыми посетителями, возлежащими на столиках. Наконец, о гипсовых настенных красавицах, за три­дцать шесть лет дважды подвергавшихся реставрации и десятки раз «косметическому ремонту». Их продали новому хозяину вместе со стенкой. Говорят, будут выковыривать и выбрасывать. Хотя, думается, правильно было бы обвенчать одну из «девок на выданье» (символ Череповца, по сути) с хранилищем городского музея. Лично мне нравится та, что справа, задумчивая.

Сергей Виноградов
№4(21919)
12.01.2007